|
– Прошу тебя, окажи милость, пощади этого человека! Он спас мою жизнь, когда матросы хотели бросить меня за борт, позволь же мне уплатить ему свой долг! – Я пощажу его ради тебя! – отвечал Фараон. Курри отдали царице Мериамун, чтобы служить ей и работать для нее вещи из золота и серебра. Скитальцу ответил комнату в царском дворце. Фараон был очень доволен, что чужеземец так красив и силен. Одиссей вышел из зала аудиенций вместе с Реи; царица Мериамун снова подняла глаза и взглянула на него. Бледное лицо ее ярко вспыхнуло. Одиссей заметил страх исмятение Мериамун, заметил ее красоту, но подумал, что она нездорова, однако, оставшись наедине со старым жрецом, спросил его об этом, попросив объяснить ему страх и смущение царицы. – Мне показалось, – добавил он, – что царица узнала меня, как будто видала мое лицо, и испугалась меня, но я никогда в жизни не видел ее. Она очень красива, но кажется больной! Сначала, пока Одиссей говорил это, Реи улыбался, но потом смутился и молчал. Видя его смущение и вспомнив, что он настоятельно просил его вытащить острие копья из шлема, Скиталец закидал его вопросами. Тогда может быть, из уважения к нему, а может быть, потому, что тайна тяготила его сердце, старик увел Скитальца в свою комнату во дворце и рассказал ему историю царицы Мериамун. VI. История царицы Мериамун Реи, жрец бога Амена, начал свой рассказ нехотя и медленно, но скоро увлекся и стал рассказывать с увлечением, присущим старым людям. – Царица прекрасна, – сказал он, – видел ли ты кого нибудь красивее в своих странствованиях? – Она очень хороша, – ответил Скиталец, – я желал бы, чтобы она была здорова и счастлива на троне! – Вот об этом то я и хочу говорить с тобой, хотя рассказ мой может стоит мне жизни! – сказал Реи. – Но легче будет на сердце, когда я скажу тебе, и может быть, ты можешь помочь и мне, и ей, когда узнаешь все! Фараон Менепта, ее супруг– сын божественного Рамзеса, вечно живущего Фараона, сына Солнца, почивающего в Озирисе. – Он умер? – спросил Одиссей. – Он живет вечно на лоне Озириса, – ответил жрец, – и царица Мериамун – его побочная дочь. – Брат обвенчан с сестрой! – воскликнул с удивлением Одиссей. – Таков обычай царственного дома со времен детей Хора. Старинный обычай! Священный обычай! – продолжал Реи. – Но женщины, которые узаконивают обычаи, часто нарушают их. Из всех женщин Мериамун выделяется своим послушанием, остается верной старым обычаям. Брат ее, Фараон Менепта, имел много сестер, но Мериамун – прекраснее всех. Она так хороша, что народ назвал ее Дитя Луны, очень умна и не знает страха. Случилось так, что она изучила, что редко бывает среди наших женщин, всю тайную мудрость нашей древней страны. За исключением царицы Тайя, никто не знает больше Мериамун, я научил ее многому… Он помолчал немного. – Я занимался с ней с самого детства, – продолжал он, – был ее другом и учителем, и после отца и матери она любила меня больше всех. Любит она немногих. Меньше всех привязана она была к своему царственному брату Менепта. Она бойка и жива, а он тих, и речь его медлительна. Она не знает страха, а он боится войны. С самого детства она смеялась над ним, над его речью, превосходила его всем, даже в бегах и играх, хотя это было нетрудно, так как наш божественный Фараон не отличается остроумием и догадливостью. Еще ребенком, она сожалела и завидовала, что он будет носить двойную корону Египта, будет могущественным властителем страны, тогда как она вынуждена жить в бездействии и бедности. – Но, странно, почему из всех своих сестер он избрал именно ее? – спросил Одиссей. – Да, странно, и произошло это удивительным образом! Божественный Рамзес пожелал женить сына. |
