В воскресенье днем Энни услышала доносящийся из соседского сада смех. Она посмотрела из окна спальни через занавески. Валерия сидела в шезлонге, а ее дети устроились на траве. Гари и его жена о чем-то шептались. Появился Кевин, неся поднос с напитками. Поставив все это на землю, он улегся у ног супруги и начал читать газету.

«Какая идиллия!» — подумала Энни. Хотя Каннингхэмы никогда не казались идеальной семьей. Муж и жена изменяли друг другу, Валерия лупила своих чад как Сидоровых коз, когда они были маленькими. И когда их мать уходила на работу, именно Энни присматривала за ними.

«Почему же они счастливы, а я нет?»

Энни так и не смогла ответить на этот вопрос.

Сильвия пришла в понедельник после обеда. Энни сразу же догадалась, кто это, когда дверной звонок стал трезвонить без умолку.

— Я знаю, что ты там, Энни! — закричала Сильвия сквозь щель для писем. — И если ты сейчас же не откроешь, я вызову полицию. — Затем, спустя несколько секунд, она добавила: — Дороти сейчас сделает пи-пи прямо на твой палисадник.

Энни открыла дверь.

— Господи Иисусе, ну у тебя и видок! — живо проговорила Сильвия.

Войдя в дом, она тут же побежала вместе с Дороти наверх, а вернувшись, резко отдернула занавески и включила чайник. Затем она буквально толкнула Энни на диван и произнесла:

— А теперь рассказывай, что у тебя стряслось.

— Ничего, — ответила Энни.

— В таком случае почему же ты мне не перезвонила? И отчего ты выглядишь в два раза старше, чем неделю назад? — Потом Сильвия с сердитым выражением лица обратилась к дочери, которой через два месяца должно было исполниться два года. — О боже, Дороти, ну неужели тебе и в самом деле необходимо ползать под ковриком тетушки Энни? Мне пришлось взять ее с собой, — пояснила она. — По-моему, я говорила тебе, что мы пока вынуждены обходиться без домработницы.

— Да, говорила.

— Энни, дружок, — нежно сказала Сильвия, — что случилось?

Энни вздохнула. Она так часто плакала за последние несколько дней, что ощущала себя высохшим колодцем. Безрадостным, лишенным всяческих эмоций голосом она поведала Сильвии о том, что произошло.

— Возможно, Дэниел вернется через несколько дней, — предположила Сильвия.

— Нет. — Энни покачала головой. — Я-то уж знаю своего сына. Возможно, он вообще никогда не вернется.

— Что касается Сары, — продолжала Сильвия, — то она пытается дозвониться тебе со вчерашнего дня, чтобы сказать, что благополучно добралась до Сиднея. И в конце концов сегодня в шесть часов утра она позвонила мне, ужасно волнуясь из-за того, что так и не смогла связаться со своей мамой. У меня в сумке номер ее телефона.

Энни вскочила на ноги.

— Я позвоню ей сию же секунду.

— В Сиднее сейчас три часа ночи. Почему бы тебе не подождать? А я пока приготовлю чай.

Дороти подползла к тетушке Энни, нахлобучив на голову коврик.

— Я маленький медвежонок, — зарычала она.

Дороти Галлахер-младшая была очень живым ребенком. От ее ярко-голубых глаз ничего не ускользало, и она обладала таким же сильным характером и пытливым умом, как и ее бабушка.

Обратившись к девчушке, Энни сказала:

— Ты вся перепачкаешься из-за этого коврика.

— А почему ты купила грязный коврик? — с любопытством спросила Дороти.

— Вообще-то он не грязный, милая, а скорее пыльный.

— Тетушка Энни, почисть его, чтобы Дороти могла быть медвежонком.