— Не стало понятнее и когда мы их догнали, все было точно, так как по следам, и глаза не смогли добавить ничего нового кроме разочарования. Гуль смогла меня заметить и приветственно помахала лапой, после чего вернулась к своей странной игре. Нам оставалось только показаться открыто, но мы не приближались, я оставил троих на всякий случай посмотреть за окрестностями, сейчас там все тихо.

— Пустыня, для нее родной дом, так что то, что ее глаза видят всех — не причина для огорчения, а о своих мыслях мой младший брат расскажет, когда вернется, хотя не исключено, что это просто игра то ничего худого в том нет. Думаю нам надо дождаться возвращения, а не мешать детям играть.

Встречали караван детишек всем стойбищем — как воинов из набега, уставших, но гордых взятой добычей и проявленной доблестью. Правда младшим не хватило терпения и гуль их мигом посдергивала с верблюдов, после чего они быстроногим табунком пронеслись к родным шатрам, а вот старшие — проследовали степенно и первым делом занялись животными, как и положено после перехода.

Гуль же, являя собой полное противоречие, то есть с покаянно свешенными ушами над сияющей мордочкой направилась на совет. Где после приветствия плюхнулась на свое место и втянув одним глотком поданный отвар огорошила присутствующих:

— Приношу всем извинение за беспокойство, я опоздала, но просто не рассчитала свои силы — такого количества одаренных, ведь быть не могло. Воистину — ваш род стоит перед лицом аллаха.

— Одаренных чем?

— Способностью искать воду, точнее — тех, кому я могу это передать. Завтра мы продолжим копать, надо дать понять детям, что найти хорошую воду это только начало больших трудов, но им все же понадобится помощь тех, кто постарше, и нужен один опытный человек — руководить кладкой, поскольку я не уверена, что делаю все так, как положено.

— На такой случай никто не пожалеет сил.

— Да, но не хотелось бы заронить ростки тщеславия. — Твердо стояла на своем гюль.

— Еще немного, — сказал присутствующий тут гость из другого племени, — и парням из вашего рода, да благословит его аллах, не надо будет сто верблюдов.

— Боюсь уважаемые, цены могут измениться… А тещи вместо проверки зубов невесты финиковой косточкой будут пить воду из колодца избранницы ее сына. Большинство из одаренных — девочки и женщины, надеюсь, дар у них не пропадет после рождения ребенка…

— А моего уважаемого старшего брата хочу поздравить — сегодня мы пьем воду из колодца, найденного дочерью его сына.

Играем в паучка, точнее — с паучком. Разложив стол — приличных размеров кожаный круг малышня с визгом и писком гоняет по нему паучка. Кабир сидит в сторонке, но оторваться от этого зрелища не в состоянии. А молодые дарования вовсю дуют на бедную паучиху через тростинки, заставляя ее выписывать невероятные кренделя. И ведь ничего не боятся — яд этого милого животного убивает и верблюда, и лошадь, а вот овцы, правда, для этих паучков — скорее стихийное бедствие.

Кабир нервно терзает бороду, он уже давно не рад, что напросился в эту прогулку, но сегодня я одела платье (хотя подстежка и каска с оружием едут в мешке на горбу верблюда) и, значит, мне нужен мужчина-сопровождающий. Веселье набирает обороты, а зря — стоящая посреди стола чашка с горящим уголком внутри стоит там не просто так.

Тишина обрушивается громче крика — быстро встаю и смотрю на разом примолкших детишек, а это оказался Тахир… Глаза-блюдца и трясущиеся губки, но старается держаться с отчаянным достоинством и не смотреть на красное пятнышко на тыльной стороне предплечья.

— Уже не веселимся? Ну и правильно, очень часто безудержное веселье для кого-то оборачивается смертью, сейчас — для нашего паучка, — давлю на глазах у всех пытающееся удрать черное тельце.