– Жаль, что ты будешь свободна не всю ночь! Мы могли бы потом куда-нибудь поехать. Например, к Макам.

Луиз засмеялась.

– Обычно так и бывает! И все заканчивается яичницей с беконом на рассвете вместо завтрака! Бедная миссис Мак – такая сострадательная душа! – Она расцветает от этого, – сухо заметил Дэвид. – Жена ведущего консультанта прекрасно пользуется своим положением.

– А мне она нравится. Она может быть очень доброй.

– Ну-ну. Мне кажется, что она слишком часто пытается командовать и считает себя королевой Уинбери. Не переношу женщин-командиров!

Луиз рассмеялась: это признание не было для нее новостью. Она давно обратила внимание, как раздражается Дэвид, когда миссис Макдоналд появляется в больнице.

Ее величественные манеры и высокомерие не трогали Луиз. Она училась в таком месте, где постоянно командовали старшие сестры, которые мнили себя незаменимыми и держались, как настоящие тираны, но она понимала и Дэвида, которого все эти штучки выводили из себя. Он зевнул.

– Я отправляюсь спать. Но если что-нибудь понадобится, можешь звонить в любое время.

– Бедный Дэвид, ты, наверное, падаешь от усталости. Я надеюсь, что мне не придется тревожить тебя. Желаю хорошо выспаться!

Они попрощались. Луиз положила трубку и покинула свою комнату. Палата была в полутьме, возле некоторых кроватей были задернуты занавески. Одна из сестер постоянно дежурила у больного, который все еще был в нестабильном состоянии. Некоторые из коек пустовали, на них не было постельного белья, только пластиковые покрытия, от которых сильно пахло дезраствором. На других лежали, боясь пошевелиться, больные, похожие на египетские мумии, – любое прикосновение вызывало у них боль, только блеск глаз показывал, что они живы и не спят.

Луиз переходила от одной кровати к другой почти бесшумно. Тихо шептала тем, кто не спал, слова сочувствия, уговаривала потерпеть, обещая принести болеутоляющие лекарства, останавливалась у спящих и внимательно смотрела на них, прежде чем продолжить обход.

Ей нравились ночные дежурства. В полутемной палате с озерцами желтого света все было по-другому, когда весь мир замирал, и только она бодрствовала.

В эти часы она чувствовала себя ближе к больным. Днем им лучше удавалось скрывать истинные чувства, страхи, они легче контролировали свое поведение. Ночью им приходилось гораздо хуже, они особенно нуждались в поддержке и в сочувствии, в уверенности, что они не одни со своей болью. Луиз стала медсестрой, потому что хотела иметь специальность, которая позволяла бы не просто зарабатывать деньги, но и чувствовать свою нужность страждущим людям.

Вернувшись в свою комнату, она занялась записями. Ее голова в белой шапочке склонилась над столом, и между тонкими темными бровями появилась морщинка.

– Я только что из столовой, – раздался за ее спиной звонкий голос сестры Картер. – Опять рыбная запеканка. Мне хотелось бы, чтобы они, хоть иногда, для разнообразия клали в нее немного рыбы, а не только картошку и соус из петрушки!

Луиз представила это блюдо и поморщилась.

– Ну, не надо. Меня начинает тошнить!

– Сказать остальным, что они могут идти?

– Да, и сделайте укол мистеру Грэхему, пожалуйста.

Через минуту она услышала, как мимо ее двери в столовую тихо прошли две медсестры. Луиз приготовила себе чашку жасминового чая. Эта душистая светло-золотистая жидкость, которую она пила без молока, освежила ее. Луиз никогда не ела в столовой, потому что считала эту пищу неподходящей для себя – или очень жирная, или же совершенно безвкусная.

Было бесполезно что-то говорить больничной диетсестре.