|
И в общем, всем понятно, что время Лихтенштейна перспективнее. Раньше мастера преклонялись перед достижениями прошлого: Сезанн бледнел от волнения, произнося имя Делакруа, Пикассо говорил, что рядом с Гойей его картин не существует. Теперь (когда Гойю, Делакруа, Сезанна и Пикассо задвинули в архив и критериев для сравнения не существует) каждая декада приносит новую плеяду мастеров, которые уже тем хороши, что символизируют движение. Главным в данной перестановке было не изменение эстетических критериев, но изменение трудозатрат на изготовление произведения, то есть изменение соотношения труда и капитала. Не надо корпеть над изучением анатомии, перелопачивать наследие предков, обдумывать высказывание — спонтанность не требует обучения. Оставим в стороне эстетическую значимость произведений; простой факт состоит в том, что отныне художником может стать практически каждый. И уж во всяком случае стараниями кураторов можно объявить художником любого. Процесс этот можно сравнить с переходом экономики от золотого стандарта к стандарту бумажному. Теперь всякий режим может печатать купюры, не беспокоясь их золотым обеспечением: керенки, зайчики, рубли, гривны, лихтенштейны, ворхолы, приговы. При изобилии бумажных денег (в случае искусства: при наличии огромной армии рекрутов арт-процесса) требуется механизм, позволяющий эту массу бумаги (быстрые поделки) как-то сортировать: обесценивать зайчики и керенки, держать на плаву рубли. Золото отменили, труд художника отныне ничего не доказывает, значит, регулятором бумажной массы выступает мода. По сути, художественный процесс напоминает сезоны моды — летняя коллекция закономерно сменяется коллекцией осенней, и менеджеры рынка (галеристы, кураторы, директора музеев) убеждают клиента, что вчерашние серые пальто сегодня не носят — пора переходить на пиджаки в полоску, чтобы было как у всех. Комиссар Московской биеннале с подкупающей искренностью обозначает цель грядущей выставки. Буквально сказано: «Посмотреть, что сегодня носят». Не сказать правду, не раскрыть душу (иногда художники руководствовались такими задачами, были такие оригиналы), а сверить колониальные наряды с теми туалетами, что носят в метрополии, — вот в чем цель искусства сегодня. Учись, деревенщина: теперь каблук на два пальца короче, а манжеты длиннее. В таком подходе зазорного нет: актуальное искусство обслуживает сезонные запросы — и обязано следить за модой. Глуповато лишь то, что говорящий эти слова функционер считается культурным деятелем. Ежегодно проходящие по миру смотры актуального искусства есть не что иное, как сезонные демонстрации мод. Современные художники — это манекенщицы, они дефилируют по подиуму, показывая свои прелести, но, в общем, все они скроены на один манер. «Актуальный художник» — это совсем не тот, кто вам расскажет про события в Чечне, войну в Ираке, коррупцию в правительстве и голод в Африке, — так можно подумать, когда слышишь этот напористый термин, но это не соответствует действительности. Актуальный художник времен нефтяной управляемой демократии — это тот, кто развлекает богатых плейбоев, рисует свободолюбивые закорючки для интерьеров ворюг. Простейшего вопроса: а хорошо ли быть актуальным и соответствовать этому образу жизни? — никто не задает. Главные персонажи арт-рынка не манекенщицы, но подлинные создатели моды, Армани и Версаче современного искусства. Не художники, но кураторы задают покрой, тему, направление рынку.
7. Взаимные гарантии неполноценности
У галериста (как у всякого продавца) есть две несовместимые задачи — продвинуть товар, но не дать производителю сменить посредника. Сделать это просто, поскольку художник создан галеристом, но и трудно, поскольку художник начинает верить в то, что он творец. Официально галерист забирает половину стоимости продукта, на деле гораздо больше: художник оказывает покровителю множество дополнительных услуг: декорирует резиденцию, сочиняет подарки к именинам, публично демонстрирует преданность. |
