Разнокалиберные дома, оставшиеся от самого городского района, обнесенного стеной и новострои, сляпанные то так-сяк, то серьезно, пусть и разномастным кирпичом или блоками. Срубовые дома, пусть рядом и появилось вдосталь леса, внутри стены не строили, опасаясь пожаров. Деревянные дома торчали слободками вокруг и их жителям никто не завидовал. Слободки всегда были первыми целями набегов, а уж желающих набежать, пограбить и пожечь сейчас хватало.

Торг велся прямо отсюда и троице с копытными механизмами довелось рассмотреть много интересного, смешного и жуткого. Жизнь, чуть не закончившаяся с Полночью, умирать не собиралась, но восстанавливалась порой совершенно в извращенных формах.

Птицу взялись выращивать сразу, как более-менее все успокоилось. Далекие хутора с выселками, сохранившие кур-пеструшек, глупых мясных бройлеров и даже гусей с утками, где обогатились, продавая цыплят, а где умерли, растворившись с гарью пожарищ, оставленных от недавно живых усадеб. Скот выводили тяжелее, пасти в степи и на лугах овец с коровами долго оставалось занятием опасным. Степняки-кочевники не дремали, налетая что посреди ночи, что прям среди бела дня. А потому…

Потому главным мясом в городах, где охотников водилось мало, стала не самая аппетитная живность. Здесь вот, например, спокойно торговали жареными грызунами, пусть и не самыми обычными крысами, а вовсе даже ондатрами, нутриями и степными сурками. Шкуры на шапки с одеждой, мясо на жареху.

— Пять крысят на серебряк!

— Лягушачьи лапки по полтиннику за пучок!

— Голуби, жареные голуби!

— Пироги с горохом, с кроликом, с кашей, с капустой, с рыбой!

Рэд, кинув обрезанный серебряный кругляш забрала у торговки три горячих, пальцы обожжешь, пышки, раздала товарищам.

— А ты добрая, — улыбнулся Ворон, — с виду не скажешь.

Рэд не ответила.

Рынок тянулся дальше, оставляя посередке место ровно для одной машины. Случись навстречу грузовику хоть бы телега, глядишь образовалась бы и пробка. Но пока чистильщикам вроде везло.

— Валенки, тапки, стельки, все натуральное, своими руками валеное!

— Меховые трапперские шапки с хвостом! Меховые охотничьи шапки с ушами!

— А вот кому свежего меду, новый урожай, только снятый!

Ворон, перегнувшись с седла, уставился на торгаша сладким золотом, сидевшего посреди горшков, редких стеклянных банок, корчаг и обрезанных пластиковых бутылей, замотанных тряпками.

— Чо за мед, любезный? С подснежников, небось?!

Толстячок, с белыми пухлыми руками, вытиравший жарко горевший трясущийся хрюкальник, возмущенно зажестикулировал:

— Лесной, цветочный, гречишный, даже акациевый, свежий, только сняли!

— Чего вы сняли? — заворчала Рэд, — ты чего нам чешешь, упырь? Лесной, твою мать! Ты чо, пчел на поводках выпускаешь, что ли? Или пасешь с пастухом, знаешь, где они у тебя летают?!

— Ты, девка, мне тут торговлю не порть, иначе я быстро…

Вставший рядом с ним незаметный типчик, одетый с бору по сосенке, пнул того ногой и, приподняв входящий в моду картуз, подмигнул чистильщикам:

— Наше вам, господа да дама, разбирающаяся в бортничестве! Примите вот, баночку прошлогоднего засахарившегося и добро пожаловать, товарищи чистильшики…

Мэдмакс, не прячась державшийся за ствол на бедре, кивнул. На типа он не смотрел, слушал, а наблюдал за коллегами типчика, уже возникшим неподалеку и точно также не скрывающих обрезы за длинными армейскими куртками.

— Премного благодарна, — улыбнулась в ответ Рэд, — как приятно встретить воспитанных и умных людей. Хорошего дня и спасибо за гостеприимность.