|
Судебное разбирательство шло к концу. Председатель суда, пожилой полковник в очках, бросил на меня вопросительный взгляд и больше для проформы спросил: - Имеете что-либо добавить? Я покачал головой: - Нет, что же... Все правильно... Да, все, что говорила Янковская, было правильно, и тем не менее она уходила от ответственности. Да, собирала информацию для одних, для других; мне даже спасла жизнь, во всяком случае, после ее рассказа могло создаться такое впечатление; и если бы не покушение на Лунякина, которое она склонна была объяснить своей экзальтированностью, она могла бы даже рассчитывать на снисходительный приговор. Но снисходительное отношение к таким преступникам - глубочайшая несправедливость по отношению к тысячам невинных людей, которыми играют и жертвуют себялюбивые и циничные личности вроде Янковской ради удовлетворения своих корыстных интересов! - Правильно, - повторил я. - Но... Председатель взглянул на меня. - Госпоже Янковской следовало бы сказать о своем сотрудничестве с профессором Гренером, - сказал я. - Это сотрудничество заслуживает внимания суда! - Суд не должен интересоваться моими отношениями с этим человеком! - запальчиво перебила меня Янковская. - Никто не имеет права касаться моей интимной жизни! Ей очень, очень хотелось скрыть некоторые стороны этой жизни! - А дети? - задал я ей вопрос. - Что - дети? - переспросила она. - Дети, которых вы доставляли профессору Гренеру для его преступных экспериментов? - Что, что? - переспросил председатель суда. И я рассказал суду обо всем, что мне довелось видеть в оккупированной Риге. И о повешенных на бульварах, и о подростках, угоняемых в Германию, и о детях на даче Гренера, и о том, что Янковская самолично отбирала детей для опытов своего ученого поклонника. Председатель суда склонился над столом и принялся заново перелистывать следственное дело. - Преступление против человечности, - сухо заметил он и повернулся к Янковской. - Что вы можете сказать по этому поводу? Но у Янковской хватило храбрости усмехнуться. - Макаров все это говорит из ревности, - сказала она, щуря свои дерзкие глаза. - Они с Гренером постоянно ревновали меня друг к другу... Тут Янковская внезапно поднялась, какими-то совершенно умоляющими глазами посмотрела на своих судей и протянула ко мне руку. - Андрей Семенович, ведь мы никогда уже с вами не увидимся. Не обижайтесь на меня. Но неужели вы способны забыть вечера, проведенные нами вместе?.. И я, правду сказать, смутился. Председатель пожал плечами, провел ладонью по залысине и поправил очки. Янковская не замедлила разъяснить смысл сказанного. |
