— Очень подозреваю, что организация у Джорджа Вашингтона не хромала, в отличие от нашей. — съязвил лейтенант из студентов.

Звали его Холмс, и он был умён достаточно, чтобы это вызвало уважение у вышестоящих, и не достаточно, чтобы не вызывать у них же порой раздражение. Вот и сейчас майор буркнул, неприязненно покосившись на лейтенанта:

— С организацией у нас всё в порядке.

— Конечно, конечно. — поспешно согласился с начальством лейтенант Холмс, кривя душой.

Да и как иначе? Три полка войска северян при помощи трёх жалких лодчонок предполагалось переправить с мэрилендского берега на островок, откуда ещё на двух челнах солдат будут перевозить на более близкий к острову берег виргинский. С одной стороны, полки высадятся на том берегу в точке, самой близкой к лагерю южан, но с другой лейтенант Холмс никак не мог взять в толк, почему нельзя было организовать переправу полутора километрами ниже по течению, где путь не преграждал остров? Может быть, гадал лейтенант, переправа осуществляется именно здесь, потому что в столь неудобном месте высадки мятежникам никак не придёт в голову организовать засаду? По крайней мере, иного объяснения лейтенант Холмс измыслить не смог.

Но, как бы ни были загадочны причины выбора столь странного места для переправы, цели операции вопросов не вызывали. Войскам предписывалось вскарабкаться на высокий обрывистый виргинский берег и, ударив по лагерю мятежников, взять в плен как можно больше конфедератов. И пусть некоторым южанам удастся при этом улизнуть, ничего страшного. Беглецам преградит путь другой отряд янки, что пересекает сейчас реку восемью километрами ниже по течению. Те силы должны перерезать шоссе, ведущее из Лисбурга в штаб-квартиру мятежников под Сентервиллем и, не дав противнику отступить, обеспечить Северу хоть и маленькую, но победу, заодно уж и доказав, что Потомакская армия способна на большее, чем просто блистание на парадах. Захват Лисбурга при этом был бы желателен, но главной целью вылазки являлся не он. Главным было доказать, что Потомакская армия готова бить мятежников, бить и побеждать.

Потому и скользили теперь лодки в тумане вперёд-назад. Каждая, казалось, уплывала навсегда, и у сгорающих в нетерпении на мэрилендском берегу людей создавалось впечатление, что их ряды нисколько не убывают. Первым переправлялся 15-й Массачусетский, и кое-кто из 20-го уже побаивался, что те захватят вражеский лагерь задолго до того, как на землю Виргинии ступит нога представителей славного 20-го Массачусетского полка. Всё шло медленно и бестолково. Приклады винтовок грюкали о планшир и ножны штыков цеплялись за кусты, когда солдаты переваливались через борта лодок. Около двух утра выше по течению отыскался более вместительный баркас. Его привели к месту переправы под иронические комментарии изнывшихся от ожидания бойцов. Лейтенант Холмс опасливо подумал, что шум может переполошить врага на той стороне, но секунды шли за секундами, а ни тревожных криков, ни выстрелов не доносилось с обрывистого лесистого берега, зловеще встающего за островом.

— У этого острова есть название? — полюбопытствовал лейтенант у майора, с такой тоской констатировавшего близость Рождества.

— Остров Гаррисона, если не ошибаюсь. Да, точно, остров Гаррисона.

Лейтенант Оливер Венделл Холмс-младший

Название звучало чересчур обыденно, как на вкус лейтенанта Холмса. Он бы предпочёл, чтобы место, где предстояло принять боевое крещение 20-му Массачусетскому, именовалось более героически, вроде звенящего металлом «Вэлли-Фордж» или благородно-скромного «Йорктауна». Название должно было хорошо смотреться как на страницах исторических трактатов, так и на знамени полка, а банальное «остров Гаррисона» не годилось ни для первого, ни для второго.

— А холм тот? — с надеждой спросил лейтенант, — На том берегу?

— Боллз-Блеф.