— Насте? Зачем? — вновь испугался Саня. — Разве она тоже знает?

— Знает. Я рассказала. Не вижу смысла скрывать от нее, на что способен ее бывший муж и отец Семена. Никто не должен жить с завязанными глазами. Это несправедливо. А у нас с ней вообще группа «На-На»! Мы организовались, как вы когда-то! И как приличная неприличная часть России!

Саня смотрел в стену. Он еще многое скрыл от своей любимой Гребенки…

Например, что ему не раз после начала торговли лекарствами звонила Людмила и предлагала встретиться… Он отказался наотрез. Что Люся и Ольга самым активным образом участвовали в перепродажах… Что за день до взрыва Людочка вновь позвонила Сане и развязно сказала, что им с Ольгой все уже надоело и пора этого обдирающего всех Гребенкина попридержать, чтобы не зарывался… Остановить навсегда… Как Саня относится к этому предложению?.. Он выключил мобильник…

Надя сняла трубку и набрала номер Умбергов под настороженным взглядом мужа.

— Настюш, добрый вечер, это я, Надя. Все оказалось правдой.

Настя долго молчала. Потом прошептала:

— Спасибо… — и повесила трубку.

— Зачем ты это сделала? Как же она будет теперь жить?.. — растерянно спросил Саня.

Милый круглоглазый мальчик… Неужели в силах кого-нибудь убить?!.

— А как все живут! — жестко ответила Надя. — Как живут в России миллионы жен, сестер и матерей убийц, воров и обобравших страну крутых малых! Правда, Настя на них очень не похожа. Так что как раз за нее ты можешь не беспокоиться, молчальник!

Надя встала и пошла в ванную.

28

Утром Варвара Николаевна вновь внимательно осмотрела внучку. В который раз… Таня беспокоила бабушку. Девочка быстро росла, ее уродства становились все очевиднее, и очень скоро начнутся — если уже не начались — ее страдания. Она станет в ужасе шарахаться от зеркал, избегать и сторониться сверстников и завидовать одноклассницам…

А ее развитие… Катерина хорошо приложила к нему свою милую изящную ручку… Счастье, что теперь девочкой занимается Надюша…

Сначала Таня потрясла бабушку в Третьяковской галерее, громко прочитав фамилию художника и удивившись на весь зал:

— Ой, Рубель!

Но это еще ладно…

Немного позже она, услышав о Рафаэле, спросила на полном серьезе:

— Это черепашка-ниндзя?

И разъяренная, страшно проклинающая невестку и сына Варвара Николаевна долго рассказывала внучке об этом художнике, и о других тоже, и показывала репродукции картин.

— Володя, — сказала Варвара Николаевна мужу, когда Таня ушла в школу, — нам нужно немедленно что-то делать…

Он понял, что она имела в виду. Он вообще всегда очень хорошо ее понимал.

— Позвони Саше и попроси денег на пластическую операцию, — продолжала Варвара Николаевна. — Откладывать больше нельзя. Девочка уже большая…

Владимир Александрович передернулся, тяжело вздохнул, обреченно кивнул и пошел звонить. Разговор с сыном, как водится, моментально зашел в тупик.

— Лицо? — переспросил сын. — Она еще слишком мала, чтобы думать о лице. Пусть лучше думает об учебе!

— А ты спроси у своей Катерины, когда она начала о нем думать! — тотчас вспылил Владимир Александрович. — Ты хочешь, чтобы девочка начала тяжело комплексовать? Это происходит быстро и не проходит никогда!

— Ну как же все теперь образовались и подковались! — застонал Саша. — Как все начитались господином Фрейдом по самые уши! Комплексовать! Я, между прочим, слышал тут краем уха, что у Татьяны немалые способности по части бренчания на рояле.