Анастасия через стол протягивает руку, Алексей протягивает руку ей навстречу. Они держатся за руки.

АЛЕКСЕЙ. Мы многому научились.

АНАСТАСИЯ. Это хорошо.

АЛЕКСЕЙ. Мы выдержали испытание.

АНАСТАСИЯ. Надеюсь… (Встает и обходит по очереди окна (почему-то пропустив пятое), отдергивает портьеры — зрителю видно, что там пусто — и снова задергивает.)

Алексей взглядом следит за ней. Анастасия возвращается к столу, берет свой стул и придвигает его к стулу Алексея. Они снова сидят рядом, лицом к залу, и держатся за руки.

АЛЕКСЕЙ. Ты пропустила одно окно.

АНАСТАСИЯ. Там никого нет.

АЛЕКСЕЙ. Что там, на улице?

АНАСТАСИЯ. Там не улица. Там двор.

АЛЕКСЕЙ. И что там, во дворе?

АНАСТАСИЯ. Ничего.

АЛЕКСЕЙ. А погода какая?

АНАСТАСИЯ. Солнечная.

АЛЕКСЕЙ. Значит, сейчас день?

АНАСТАСИЯ (пожимает плечами). Наверное…

АЛЕКСЕЙ (дотрагивается до щеки Анастасии). Ты запачкалась.

АНАСТАСИЯ. Дай мне платок, пожалуйста.

Алексей достает из кармана носовой платок и протягивает Анастасии, та стирает со щеки грязь. Вертит платок в руках. Делает из платка фигурку зайца с длинными ушами и дразнит ею Алексея.

Помнишь, каких зверей тебе делал мсье Жильяр из платка, когда ты болел?

АЛЕКСЕЙ. Конечно, помню. Чудак. (Забирает у Анастасии платок и делает из него другую фигурку.) Он со мной обращался как с ребенком. А я, между прочим, царь.

АНАСТАСИЯ. Ты любил его?

АЛЕКСЕЙ. Нет. Но он был забавный.

АНАСТАСИЯ. А у меня никогда не было забавных гувернанток. Все были зануды, одна хуже другой.

АЛЕКСЕЙ. Да помню я, помню. Помнишь, как ты подкладывала кнопки на сиденье мадемуазель Дижон?

АНАСТАСИЯ. Это не я. Это Маша.

АЛЕКСЕЙ. Нет, ты.

АНАСТАСИЯ. Честное слово, не я.

АЛЕКСЕЙ (берет руку Анастасии и целует). Ладно, пусть не ты. Но я-то помню, что ты.

АНАСТАСИЯ (пренебрежительно). Что ты можешь помнить!

АЛЕКСЕЙ. А вот и помню.

АНАСТАСИЯ. Ладно, сдаюсь. Это не Маша, это я делала.

Алексей вдруг выпускает руку Анастасии, встает, подходит к пятой портьере, которую Анастасия пропустила, и резким движением отдергивает ее. Там пусто. Алексей задергивает портьеру и возвращается на место.

(Усмехается.) Ну что?

АЛЕКСЕЙ. Прости.

АНАСТАСИЯ. Прощаю.

АЛЕКСЕЙ. Ты всегда меня обманывала, всегда. Всегда жулила. В фанты жулила, в лото жулила, в шашки жулила. Никто так не жулил, как ты.

АНАСТАСИЯ. Как это можно жулить в шашки, хотела бы я знать.

АЛЕКСЕЙ. Почему-то у тебя дамок получалось больше, чем было шашек.

АНАСТАСИЯ. Ничего подобного.

АЛЕКСЕЙ. Все про тебя говорили, что ты не ребенок, а наказание Божие. Непоседа и егоза. Мама даже плакала из-за тебя.

АНАСТАСИЯ. Ну, это только один раз, из-за глобуса.

АЛЕКСЕЙ. Еще из-за шляпки и из-за кролика.

АНАСТАСИЯ (огорченно). Я не знала, что из-за шляпки и из-за кролика мама плакала.

АЛЕКСЕЙ. Совсем немножко.

АНАСТАСИЯ. Я не хотела никого огорчать, клянусь.

АЛЕКСЕЙ. Да она почти и не плакала.

АНАСТАСИЯ. Если б я могла вернуть все обратно, я бы никогда ее не огорчала. Я бы никого не огорчала.

АЛЕКСЕЙ. Ты и не огорчала. Я просто так сказал. Тебя любили больше всех нас.

АНАСТАСИЯ. Зачем, зачем ты мне сказал, что она плакала из-за кролика!

АЛЕКСЕЙ. Да не плакала она. Я это придумал.

АНАСТАСИЯ. Ах, зачем, зачем…

АЛЕКСЕЙ. Перестань, прошу тебя.

АНАСТАСИЯ. О, если бы все вернуть обратно…

АЛЕКСЕЙ. Никогда ничего нельзя вернуть обратно.

АНАСТАСИЯ. А у нас в палате одна женщина говорит, что можно.

АЛЕКСЕЙ. Так она, должно быть, сумасшедшая.