АНАСТАСИЯ (вздыхает). Да, наверно. Я как-то об этом не подумала.

АЛЕКСЕЙ. Расскажи про свою палату.

АНАСТАСИЯ. Не знаю, что рассказывать.

АЛЕКСЕЙ. У вас есть буйные?

АНАСТАСИЯ. Нет, у нас все тихие. Ау вас?

АЛЕКСЕЙ. У нас тоже.

АНАСТАСИЯ. А санитары у вас злые?

АЛЕКСЕЙ. Не очень. Меня сильно били только два раза.

АНАСТАСИЯ. И меня только два.

АЛЕКСЕЙ. Сильно — два или всего два?

АНАСТАСИЯ. Сильно.

АЛЕКСЕЙ (гладит ее руку). Бедная моя…

АНАСТАСИЯ. Ну, не так уж сильно.

АЛЕКСЕЙ. Вообще-то у нас хорошо. Кругом зелень, деревья.

АНАСТАСИЯ. И у нас.

АЛЕКСЕЙ. у меня хорошая кровать. Самая лучшая в палате.

АНАСТАСИЯ. У окна, да?

АЛЕКСЕЙ. У окна.

АНАСТАСИЯ. А моя кровать у двери.

АЛЕКСЕЙ. А кормят вас хорошо?

АНАСТАСИЯ. Третьего дня на обед была лапша по-флотски.

АЛЕКСЕЙ (радостно). У нас тоже! Люблю лапшу по-флотски. В Ставке мы часто ели лапшу по-флотски.

АНАСТАСИЯ. А я не люблю. А сегодня должна быть гречневая каша. И кисель.

АЛЕКСЕЙ. Я не люблю киселя.

АНАСТАСИЯ. А я люблю.

АЛЕКСЕЙ. Помнишь, как ты пролила вишневый кисель на юбку мадемуазель Леруа?

АНАСТАСИЯ. Во-первых, не вишневый, а молочный. Во-вторых, я сделала это не специально.

АЛЕКСЕЙ. Так я тебе и поверил.

АНАСТАСИЯ. А как ты сам забросил в речку зонтик баронессы Буксгевден?

АЛЕКСЕЙ. Ты откуда знаешь? Это было в Ставке.

АНАСТАСИЯ. Ольга рассказывала. А дяде Георгию кто шею маслом намазывал? Кто кидал в генералов хлебными шариками?

АЛЕКСЕЙ (смущенно). Это когда я был совсем маленьким ребенком.

АНАСТАСИЯ. Не таким уж и маленьким. А кто нахлобучил арбуз дяде Сергею на голову?!

АЛЕКСЕЙ. Не я.

АНАСТАСИЯ. Ты, ты. Про тебя тоже говорили, что ты не ребенок, а наказание Божие.

АЛЕКСЕЙ. Неправда.

АНАСТАСИЯ. Правда, правда. Скажи, у тебя вправду никогда не было жены?

АЛЕКСЕЙ. Не было. А ты была замужем?

АНАСТАСИЯ. Нет, не была.

АЛЕКСЕЙ. Это хорошо.

АНАСТАСИЯ. Почему хорошо?

АЛЕКСЕЙ. Потому что когда нас отпустят, ты не пойдешь к своему мужу, а останешься со мной.

АНАСТАСИЯ. Я не уверена, что нас отпустят.

АЛЕКСЕЙ. Но ведь мы не позволили им узнать правду. Мы их запутали.

АНАСТАСИЯ. Да, я думаю, запутали. Но… я не уверена. Ах, я вообще ни в чем не уверена. Даже в том, что я — это я.

АЛЕКСЕЙ. А ты уверена, что я — это я?

АНАСТАСИЯ (берет руку Алексея и целует). Да.

АЛЕКСЕЙ. Мы ведь не только для них разыгрывали спектакль, верно?

АНАСТАСИЯ. Да, верно.

АЛЕКСЕЙ. Еще затем, чтоб не говорить друг с другом о важном.

АНАСТАСИЯ. Да.

АЛЕКСЕЙ. Но когда-то нужно говорить о важном.

АНАСТАСИЯ. Нужно.

АЛЕКСЕЙ. Как ты… ты действительно щупала мой пульс — там? И тебе показалось, что я мертв?

АНАСТАСИЯ. Я могла ошибиться.

АЛЕКСЕЙ. Ты решила, что я умер.

АНАСТАСИЯ. Я ошиблась.

АЛЕКСЕЙ (с обидой). Ты обучалась работе сестры милосердия. Ты не должна была ошибиться.

АНАСТАСИЯ. Боже мой, в том состоянии, в каком я была…

АЛЕКСЕЙ (кричит). Ты не должна была одна прыгать с грузовика! Ты должна была забрать меня с собой!

АНАСТАСИЯ. Я ошиблась. Прости меня.

АЛЕКСЕЙ. Ты не имела права меня там бросить!

АНАСТАСИЯ. Прости…

АЛЕКСЕЙ. Да нет, ничего.

АНАСТАСИЯ. Расскажи, как ты…

АЛЕКСЕЙ. Когда я очнулся, нас уже бросили в колодец. Грязь была у меня во рту, в носу, я задыхался. В грязи плавали тела отца и… и всех. Но тебя не было. Вверху были какие-то доски.