Она, кстати сказать, оказалась еще жива на перекате — единственная из всех! Остальных туристов Гриша собрал и уже начал разделывать, а тут девица, вытащенная из сети, принялась стонать и звать на помощь. Гриша специально позвал Вовку и подивился еще раз — как позеленел, побледнел Вовка, как он отвернулся от девчонки, как просил Гришу «помочь».

— Нет уж, сегодня ты охотник!

Вовка кинулся за карабином.

— Ты чего, сбесился?! Патрон тратить?!

— Не могу! — истерично визжал Вовка, и прошло минут пять, пока он взял все-таки камень побольше, направился к завывшей от ужаса девице, пытавшейся ползти на заду и спине, отталкиваясь руками и ногами. А потом неверными шагами Вовка Дягилев двинулся к реке, долго лежал на берегу, мыл и тер этой водой физиономию. Гриша тогда очень смеялся.

Только один застреленный турист тогда утонул — наверное, унесло водоворотом, и он погрузился в заводь. Нырял тогда Гриша, нырял — бесполезно. Пришлось дождаться, пока сам всплывет, и утащить его в лес, для медведей: не сплавлять же по Ою покойника с пулей в голове. А кораблик, устойчивый катамаран туристов, они протолкнули сквозь узость — пусть плывет! Если его найдут, здесь же могут начать искать и людей, натолкнуться чего доброго на ледник, на бочку с их солониной. Пусть уж найдут его ниже.

Но что характерно: ни в каких других случаях Вовка стрелять толком не умел. Звери ведь быстрые, опасные, да люди к тому же вкуснее… Для самого Гриши их ловушка на реке не была так уж особенно важна, и он не хотел ей пользоваться слишком часто. А вот Вовка занимался этой ловушкой регулярно, добывая за сезон до двух десятков туристов.

Так вот и сложилась судьба Вовки Дягилева — жизнь по охотничьим избушкам, иначе кормиться не может. Поедал он, естественно, и самих охотников, и собак, и продукты, и добытое ими в лесу мясо. В среднем за год Вовка Дягилев губил от двух до четырех охотников, что служило запасами и соли, и лаврового листа, и перца, но необходимые запасы все равно уже были. Так что если Вовка запасал с лета туристов, то и в охотниках нуждался чуть-чуть меньше.

Причем и Вовка Дягилев имел свою гордость, свой гонор, порой пытался сделать что-то не хуже, чем Гришка. А получалось неважнецки — как вот при попытке активно поохотиться, взять человека не в избушке, а на тропе, в движении. Вроде бы, все было в его пользу, Вовка вышел метрах в двадцати от собиравшего ягоду Вовки Потылицына, неплохо выстрелил… Но даже и в этом случае подранок все же убежал, Вовка не сумел его поймать. Эх, знал бы Вовка, что начало его конца — эта попытка охотиться в открытом лесу! Знал бы, что труп Потылицына найдут в куче медведей, что его увидят не самые глупые люди… Никогда бы и близко не подошел к такой охоте Вовка Дягилев, если бы мог предвидеть ее последствия!

И вот теперь его кошмар стал вдруг реальностью: за ним пришли! Без памяти мчался Вовка Дягилев в лес, призывая благословения на голову злосчастного медведя. Если бы не зверь! Если бы не развалился там, в кустах, этот трижды замечательный медведь!

Вовка Дягилев мчался, слышал свист пули, и в двух шагах от него береза задрожала от удара. Перед самым лицом вспыхнула дырочка в бересте; с другой стороны древесину развернуло цветком. И звук был, как если бы откупорили бутылку шампанского. А все-таки он уже в лесу! Ура!

Может быть, за ним и гнались, этого Вовка не знал. Главное — он все-таки ушел! Рывок был страшен, грозен, на пределе физических сил.