|
– Это сообщение принял я, – вмешался в разговор Неве, – и сразу же приехал. Тут же велел вызвать врача. – Никто ничего не слышал? – Насколько мне известно, нет. Невдалеке от места происшествия была видна дверь с тускло освещенным оконцем наверху. – А это что такое? – Дверь в контору ювелирного магазина. Тут ходят редко… Перед выездом Мегрэ приказал сообщить о случившемся в отдел криминалистики. Прибыли эксперты. Работа поглотила все их внимание, они ничего не расспрашивали, жаловались лишь, что тяжело работать в таком неудобном и тесном месте. – А что там во дворе, дальше? – продолжил уточнять Мегрэ. – Одни стены. Единственная дверь, ведущая на улицу Маслей, наглухо заколочена. Мегрэ подумал, что мужчине, наверно, всадили нож в спину, когда он прошел по переулку всего шагов десять. Убийца крался за ним следом. Прохожие, двигавшиеся по бульвару, ничего не смогли заметить. – Я осмотрел его карманы и обнаружил кошелек, – сказал Неве. Он подал кошелек Мегрэ. Один из экспертов осветил находку фонариком. Кошелек был так себе – не новый, но и не старый. В нем лежали три тысячефранковых и несколько стофранковых банкнотов, удостоверение на имя Луи Туре – кладовщика, проживающего в Жюви, на Тополиной, 37, а также избирательный бюллетень на ту же фамилию, листочек бумаги с несколькими строчками, написанными карандашом, и очень старая фотография маленькой девочки. – Можно начинать? Мегрэ кивнул. Вспыхнул свет, защелкали фотоаппараты. Толпа в конце переулка быстро росла, и полиция едва сдерживала ее напор. Потом эксперты осторожно вынули из тела нож и положили его в специальную шкатулку. Труп перевернули. На лице убитого застыла гримаса удивления. Ему было, вероятно, лет пятьдесят, не больше. Убитый был одет чисто и опрятно. Темный костюм, легонькое бежевое пальто, а на ногах – желтые башмаки, никак не соответствующие по цвету этому дождливому дню. Кроме башмаков, все на нем было будничным, обыкновенным, и вряд ли на улице кто нибудь обратил бы на него внимание. А между тем полицейский, обнаруживший убитого, сказал: – Мне кажется, что я его где то уже видел. – Где? – Не припоминаю. Но лицо это мне как будто знакомо. Таких людей мы ежедневно встречаем немало, но не обращаем на них особого внимания. – Лицо и мне о чем то говорит, – поддержал его Неве. – Возможно, он работал в этом районе… Но это были только предположения. Ничто не подтверждало пока, что Луи Туре работал именно в глухом переулке. Мегрэ обратился к Сантони, так как тот длительное время служил в полиции нравов и многие могли быть ему известны. – Нет, я его никогда не видел. – Тогда действуйте дальше. А когда закончите, перевезите труп в Институт судебной медицины, а мы, – Мегрэ снова обратился к Сантони, – посетим семью, если она у него есть. Итак, в Жюви! На вокзале в Жюви они долго расспрашивали про Тополиную улицу, и только пятый встречный показал им дорогу: – Это дальше, на участках. Как доедете туда, смотрите на таблички. Все улицы носят названия деревьев и очень похожи друг на друга. Проехали вдоль длиннющей товарной станции с непрерывно снующими составами. Справа от станции начинались участки с ровными, освещенными электрическими фонарями улицами. Сотни, пожалуй, даже тысячи домов, обсаженных различными деревьями, выстроились на один манер. Не все тротуары покрыты плитами, и на них много глубоких темных ям. Улица Дубовая… Улица Березовая… Буковая… Может быть, все вокруг когда нибудь станет парком, если все эти наспех построенные дома, похожие на игрушечные, не развалятся, пока подрастут деревья. |
