|
А потом сказал себе: "Ну, сделай попытку!" И все равно боялся, не вас, а ваших полицейских. - Мои люди рукоприкладством не занимаются. - Но об этом поговаривают. - Мало ли что болтают! Выкурите еще сигарету. Вам все еще страшно? - Теперь - нет. Все-таки я вам позвонил. Потом, второй раз. Почти сразу после этого написал из кафе на бульваре дю Пале. Мне показалось, что вы почти рядом и одновременно где-то далеко. Вы, как и Шабю, ездите на машине, и мне приходилось заранее угадывать, куда направляетесь. Так я подстерег вас у конторы на набережной Шарантон. Анна-Мари неизбежно должна была рассказать вам обо мне. Я не мог себе представить, что она не расскажет всего в первый же день. Правда, моя история стала для нее уже далеким прошлым, дело-то было еще в июне. Я видел вас и на площади Вогезов, и на набережной Орфевр. Я убеждал себя, что прятаться бесполезно, все равно меня найдут и арестуют. Ведь вы недолго бы с этим тянули? - Если бы вы еще одну ночь провели на рынке, вас наверняка забрали бы. Полиция узнала о ночлежке "Лебедь", где вы обитали. А не то вас задержали бы в каком-нибудь ночном кабачке. Вы не запили? - Нет. - Редко случается, чтобы человек при таких обстоятельствах не запил. - Меня постоянно тянуло войти в здание Уголовной полиции. Но я говорил себе, что еще не известно, в чьи руки я попаду, что меня вообще даже близко к вам не подпустят. Тогда-то я и пошел на бульвар Ришар-Ленуар. - Я вас увидел. - Я тоже вас увидел. Хотел сразу же подняться и позвонить, но в освещенном окне вы показались в своем халате таким огромным, что меня охватил панический страх, и я бросился бежать. Несколько часов бродил по кварталу. Раз пять проходил мимо ваших окон, но свет уже был погашен. - Ну что ж, все ясно. Вы позволите? Мегрэ снова набрал номер коммутатора на набережной Орфевр. - Лапуэнта, пожалуйста. Алло! Все вернулись? Кто там с тобой? - Дежурит Люка. Сейчас пришел Жанвье. - Приезжайте вдвоем. В закрытой машине. - Они меня увезут? - спросил Пигу, когда Мегрэ повесил трубку. - Это необходимо. - Понимаю. И все-таки жутко, как будто идешь рвать зубы. Он убил человека. Добровольно отдал себя в руки полиции. И все-таки преобладающим его чувством был страх. Страх перед побоями и жестокостью. Едва ли он сейчас думал о своем преступлении. Мегрэ вспомнил мальчишку Стирнэ, который нанес своей бабке пятнадцать ударов кочергой и так же искренне уверял его: "Я сделал это не нарочно". Комиссар пристально посмотрел на Пигу, словно хотел проникнуть в самую глубину его души. Пигу встревожил этот взгляд. Бухгалтер смутился. - Вы хотите меня еще о чем-нибудь спросить? - Пожалуй, нет. Какой смысл спрашивать, жалеет ли он о том, что совершилось на улице Фортюни? Его, несомненно, спросят об этом на суде. И если он скажет правду, она вызовет различную реакцию у присяжных и, может быть, неодобрительный гул в зале. Они долго молчали, Мегрэ допил свой стакан. Послышался шум подъезжавшей машины. Она остановилась у подъезда. Хлопнула дверца, потом другая. Мегрэ раскурил последнюю трубку - скорее чтобы побороть волнение, чем из потребности в табаке. Потом услышал шаги на лестнице и пошел отворять дверь. Вошедшие в комнату Жанвье и Лапуэнт удивленно смотрели на синеватое облачко дыма, клубившееся вокруг лампы под потолком. |
