|
В одной из газет приводился подробный план апартаментов Жавов. Правая половина состояла из прихожей, большой гостиной, салона меньших размеров, который называли будуаром, трех комнат, столовой, кухни и ванной. Левая, где практиковал доктор Жав, была спроектирована почти так же, но назначение помещений было иным. Верно ли, что это было одно из самых шикарных медицинских заведений Парижа? Большая гостиная превратилась в приемную, где стояла мебель, выдержанная, как утверждала газета, в стиле ампир. Будуар, оформленный в том же духе, служил Жаву кабинетом - в нем он расспрашивал своих клиентов об их недугах, прежде чем перейти в соседнюю комнату, где проводил медицинский осмотр. Далее симметрично одной из комнат правой половины апартаментов располагалось отделение для диагностики и процедурная. Затем шла лаборатория, уставленная высокими, до самого потолка, шкафами. В не используемой по назначению ванной складывали дорожные чемоданы и хозяйственные сумки, а в кухне хранили инвентарь для уборки помещений, а также все то, что не знали, куда девать. Оставалась еще одна комната, обставленная как обычная спальня, в которой Жавы привечали какого-нибудь заезжего друга или, бывало, сам доктор, переутомившись, отдыхал после обеда. Но, как установили, постель в ней не расстилалась. Если же предположить, что Эвелин была убита в квартире напротив, то зачем, спрашивается, подвергать себя риску, перетаскивая тело через лестничную площадку, когда в жилой части вполне хватало шкафов? И зачем куда-то прятать одежду? Может, к примеру, убийца хотел вернуться за трупом, намереваясь освободиться от него, сбросив в Сену или пристроив где-нибудь в лесу в окрестностях Парижа? Но предположение такого рода сразу же влекло за собой новый вопрос - о средствах транспортировки. Жав, как известно, прибыл из Канн без машины, оставив ее на стоянке в аэропорту Ниццы. А был ли автомобиль у Негреля? Об этом пресса умалчивала. Если убийца действительно рассчитывал скрыть тело, значит, весьма вероятно, машина у него имеется.... Мегрэ снова пустился в путь, машинально останавливаясь перед витринами, знакомыми ему по той простой причине, что они с женой чаще всего ходили в кинотеатр, расположенный как раз напротив. В зеркале ювелирного магазина он увидел свое отражение - брови насуплены, выражение лица от долгих раздумий чуть ли не свирепое - и рассмеялся. В сущности все это ничего не значило. Все его рассуждения не опирались на прочный фундамент. И ему вдруг стало понятно состояние умов обычных людей, черпающих сведения о криминальных делах только из газетных россказней. Был или нет у преступника автомобиль - не важно. Разве не приходилось ему по меньшей мере трижды за время службы в уголовной полиции сталкиваться с убийцами - в том числе с одной женщиной, - которые отвозили свои жертвы в вокзальную камеру хранения на такси? Достаточно запастись объемистым чемоданом или сплетенной из ивовых прутьев корзиной, повсеместно используемой в торговле. А не намеревался ли в данном случае преступник обезобразить погибшую до неузнаваемости перед этой последней поездкой, с тем чтобы сделать ее опознание невозможным? Если это дело рук Негреля, то почему он не вернулся завершить злодеяние в воскресенье, когда ему ничто не мешало, поскольку Жозефа находилась у дочери? Ответ, однако, напрашивался сам собой: в выходной день у него не было никакого повода для визита в здание на бульваре Османн и консьержка, безусловно, заметила бы, как он проходит под аркой, тем более если затем покидает дом с тяжелым чемоданом в руке. |
