— В таком случае, вы знаете, что хорошо сохранившийся труп — вовсе не сенсация.

— Да, но с этим трупом газеты устроили какую-то истерику. Даже сочинили, что несчастная старушка ходила по улицам и кого-то там душила. Не лучшая, кстати, реклама свечей.

— Это «Соловьи» спонсировали истерику. Заплатили Пишущим, чтобы они насочиняли эту чушь и распространили ее как можно шире. И не дают людям забывать, что если они видят что-то похожее на оживший труп — это, скорее всего, стокер или другое… сказочное создание.

Уолтер усмехнулся. Умно. Действительно, в этот странный век, когда механические протезы могли заменить руку, а в деревнях все еще лечились кровопусканием и овощными пудрами, было очень легко убедить людей, что неприглядная тайна, с которой они столкнулись, имеет мистическую природу.

Томас жил на отшибе, вокруг были деревни — шанс, что человек, встретившийся с «соловьем» будет достаточно образован, чтобы понять, что именно видит, был невелик.

Тайны берегли себя сами, люди лишь слегка им помогали.

— Томас, а что будет, если вы разобьете ампулу? — неожиданно для себя самого спросил Уолтер.

— Ничего, мне пришлют другую, — пожал плечами он. — Если я правильно понимаю о чем вы просите… это не работает без макета.

— У меня есть макет, — глухо ответил он. — Вы продали все зеркала?

— Нет, пара осталась… Уолтер, это очень… болезненно. Вы потом не захотите отходить от этого зеркала.

— Поверьте, я ничего так сильно не захочу, как отойти от зеркала, — усмехнулся он. — Впрочем, я пойму, если вы откажетесь… вы заплатили за это такую цену, а я…

— Перестаньте, — поморщился Томас. — Дело вовсе не в этом. Дело в том, что это хорошо для стариков, доживающих в иллюзиях — таких, как я. Но если хотите… пойдемте.

Уолтер поставил джезву на подставку. Керамика долго держит тепло, кофе не успеет остыть до возвращения Томаса.

Они прошли по темному коридору и остановились перед запертой дверью. Уолтер отстраненно смотрел, как Томас возится с ключом и про себя тихо рассказывал Спящему Сон, в котором у него сейчас получится отпустить Джека.

В комнате было холодно и темно. Томас несколько минут пытался зажечь единственный газовый фонарь. Наконец он выплюнул мутный и жидкий рыжий свет, растекшийся бликами по поверхности небольшого старого зеркала на стене.

Уолтер ожидал, что зеркало будет большим, но оно оказалось чуть больше локтя в длину.

— Зеркало в ванной, перед которым я бреюсь, еще меньше, — виновато пояснил Томас.

— Ничего, все равно я собираюсь подглядывать в это окно, а не сбегать, — нервно усмехнулся Уолтер.

Томас, кивнув, вытащил из нагрудного кармана небольшую ампулу из темного стекла.

— Если вы не хотите… долгого эффекта — вам хватит половины.

— Спасибо.

Он не услышал, как Томас ушел, закрыв за собой дверь. Смотрел на свое отражение — изможденное лицо с заострившимися чертами, делающими его похожим на мертвеца, смотрел, как пятна света красят все в желтоватый, восковый оттенок, и думал, что весь мир на проверку оказался таким — мертвым и желтоватым.

Интересно, можно ли с помощью «Трели» и отлаженного механизма создать новый мир — такой же мертвый и страшный, но кажущийся ярким и живым?

Но для этого целый мир должен страстно пожелать этой иллюзии. Он точно знал, что желает другой. «Трель» была вязкой, чуть маслянистой и терпко-кислой на вкус. У нее был привкус лекарственной стерильности, выдающий обман.