От сна на голых досках затекли плечи, а на позвоночнике, кажется, застегнули несколько железных скоб. От духоты болела голова, и все же Уолтер проснулся почти счастливым — давно ему не удавалось выспаться, мучаясь только собственными страхами.

Он с трудом встал с кровати, постоял немного, ожидая, пока перед глазами перестанут плясать черные мушки и вернется уверенность движений, а потом тихо вышел в коридор.

Тесс нигде не было. Ночью дом стал напоминать старый склеп на тихом кладбище — для кого-то зловещая декорация, а для кого-то — лишь тоскливое напоминание о том, что любая жизнь обрывается.

Томас сидел на кухне за пустым столом и читал книгу, щуря глаза. Свет единственного газового фонаря был рыжим и тусклым, но вряд ли фокусник берег зрение.

— Добрый вечер, — осторожно приветствовал Уолтер, сомневаясь, стоит ли нарушать его уединение.

— А, Уолтер, вы проснулись. Я дал вашей сестре покрывало. Мы поужинали и выпили кофе из ваших запасов — надеюсь, это не очень большая потеря, — усмехнулся он.

— Нет, конечно же… я собираюсь сварить и оставшийся, надеюсь, вы составите мне компанию.

— Отчего не составить, — Томас захлопнул книгу и отложил в сторону. — Я сейчас дам вам джезву.

Пока он гремел посудой, Уолтер разглядывал кухню. Обеденный стол, несколько полок и жаровня — все потемневшее от времени, дешевое, не сочетающееся с дорогой штукатуркой на стенах. Скорее всего Томас покупал эти вещи с рук у крестьян в деревне.

— У моего знакомого жила… Соловей, — осторожно сказал он, принимая у Томаса керамическую джезву. — Он держал паб в порту и возвращался домой только на ночь. Он тоже влез в долги, но…

— Это мое решение, — покачал головой Томас. — «Механические соловьи» заламывают непомерную цену за… возвращение умерших. Но они не требуют затворничества, иначе у них было бы куда меньше клиентов. Нужен только дом, в который никто не ходит. Не должно быть прислуги, гостей, родных…

— А если дом ограбят? — спросил Уолтер, поправляя джезву на жаровне.

— Это их псы на улице. Бонус от компании, — усмехнулся он. — Ворваться в дом очень сложно. Я долго убеждал компанию, что здесь безопасно. Ко мне приезжали эксперты, измеряли расстояния до ближайшей деревни… в общем, в итоге мне разрешили. Кажется, у них кризис и они идут на уступки от нужды в средствах. Я должен отправлять ежедневные отчеты и ко мне постоянно ходят проверяющие. Но это мое решение. Отречение… знаете, Уолтер, у меня много в жизни грехов. Мне так даже легче.

Он повел плечами. Жизнь Томаса казалась ему настоящим кошмаром. Механические Соловьи, как и Пташки, запирали своих птиц в клетки и хранили свои тайны не считаясь с методами.

— Вы знаете, что происходит в Кайзерстате? — сменил тему Томас.

— Нет, понятия не имею. Я просматривал газеты, но там ничего не пишут. Я очень ждал материал Лауры Вагнер, но его так нигде и не напечатали…

— Напечатали несколько изданий, самых отчаянных. Власти Альбиона, кажется, запретили касаться этой темы — еще бы, в Морлиссе революция, а теперь и у соседей такой бардак… но сплетни, как известно, подобны пожару, а новости — искры, от которого он разгорается.

Уолтеру показалось, что последние слова Томас процитировал. Он почувствовал, как что-то поднялось по животу и столкнулось с комком, сжавшимся в горле.

— Почему… почему в Кайзерстате бардак?.