Жан, держа факел в руке, возбужденный, дрожащий, начал считать охрипшим голосом:

— Один!.. Два!.. Три!.. Четыре!.. Пять!

И еще, еще! Он продолжал считать, хмелея от цифр и все более теряя голову при виде этого потрясающего воображение зрелища.

— Двадцать восемь!.. Двадцать девять!.. Тридцать!

Тридцать ящиков!.. И в каждом самое меньшее одна тысяча килограммов самородного золота, то есть три миллиона…

Итого, более девяноста миллионов франков!

Джо по-прежнему оставался бесстрастным.

Дело в том, что самородное золото — совсем не то, что отлитые из него монеты и особенно ювелирные изделия. Оно не так завораживает.

Самородное золото — тусклое, без блеска, словно закопченное. Золотоносный песок — жесткий, сухой и шероховатый. Драгоценные крупинки бывают неправильной, даже причудливой формы. А самородки — довольно тяжелые, необработанные, шершавые.

Наконец Джо до странности спокойным голосом ответил:

— Ты знаешь, браток, я счастлив оттого, что вижу тебя таким радостным… полностью разделяю твои чувства. А мне вполне достаточно хорошей лошади, винтовки, теплого солнца, бесконечного простора…

Но Жан его не слышал. Он ходил взад-вперед, смотрел, восхищался, ахал от упоения, размахивал руками, вновь останавливался.

Вдруг молодой человек громко вскрикнул. Вожделение сменилось искренним восторгом. Он только что заметил еще один, последний ящик, гораздо меньший по размерам, чем другие, и остававшийся до сих пор невидимым в темном углу.

Внезапно в полумраке, в ослепительном блеске, вспыхнули самых различных видов и форм драгоценные камни.

Бриллианты, сапфиры, топазы, рубины, изумруды, гранаты, бирюза, опалы, аметисты… В совершенно неописуемом сказочном беспорядке их лежало там много-много тысяч штук.

Часть этих великолепных камней была необработанна, другая отделана индейцами, оказавшимися на поверку искусными ювелирами. Шлифовка отличалась мастерством и изумительным вкусом.

Прежде всего это относилось к изумрудам. Несомненно они имели то же самое происхождение, что и камни, которые Эрнан Кортес отказался подарить самому Карлу V и которые могли успешно соперничать с ними по красоте и блеску.

Свободной рукой Железный Жан зачерпнул горсть камней, затем разжал ладонь. При свете факела в ящик полился тоненький, сверкающий, огненный ручеек.

Внезапно восхищение, восторг пропали.

Отец!

Память о страдальце молнией пронеслась в голове молодого человека, заставив учащенно забиться сердце.

Семнадцать лет назад, отовсюду изгнанный, оклеветанный, несчастный, его отец испытывал такое же нервное возбуждение. Он нашел огромное богатство! Те же чувства, надежды взбудоражили его душу, когда пальцы сжимали драгоценности древних индейских правителей.

— Отец! — произнес Жан тихим, проникновенным голосом. — Отец! Прости, что я поддался этому очарованию, такому естественному и по-человечески понятному. До настоящего момента я презирал богатство. И если на мгновение потерял голову при виде этих сокровищ, которые ты — храбрая и нежная душа — страстно желал донести до нас, то только потому, что они позволят мне завершить твое дело! Да, при помощи этого золота я смою с твоей памяти незаслуженный позор… отомщу за твою смерть и верну роду Вальдесов честное имя, похищенное у него подлыми клеветниками.

— Вот это по-нашему, дорогой брат, — с повлажневшими глазами и дрогнувшим голосом сказал Джо. — Такое использование богатства мне подходит. Я также чувствую в себе твое возбуждение и охотничий азарт. Что будем теперь делать?

— То, что сделал мой отец семнадцать лет назад. Возьмем с собой содержимое маленького ящика и немного золота. Ты же знаешь, что драгоценные камни имеют потрясающее свойство: в малом объеме они заключают огромное богатство.