— А мы когда-нибудь ее наберем? — спросила маска, и ее владелец нервно хрустнул суставами.

— Даже крестьяне чувствуют, что творится нечто странное. Истину не остановить. Запрудить реку истины? Возникнут течи огромной силы. Помните брата Мурдака? Ха! Убит в Эфебе,  как сказал Ворбис.

— Один из нас должен отправиться в Эфеб и спасти Учителя. Если он действительно существует.

— Существует, ведь его имя написано на книге.

— Дидактилос. Странное имя. Знаете, оно означает «двупалый».

— Его, должно быть, весьма почитают в Эфебе.

— Доставьте его сюда, если такое возможно. И привезите Книгу.

Одна из масок выглядела крайне нерешительно. Снова защелкали суставы.

— Но сплотится ли народ вокруг… обычной книжки? Народу нужно больше, чем просто книга. Это же крестьяне. Они не умеют читать.

— Зато умеют слушать!

— А если и так… Им нужно показать… Нужен символ…

— У нас есть символ!

Все фигуры в масках инстинктивно повернулись к изображению на стене, почти незаметному в тусклом свете костра, но выгравированному в их умах. Они с благоговением взирали на истину, которая зачастую так поразительна.

— И все-таки Черепаха Движется!

— Черепаха Движется!

— Черепаха Движется!

Вождь людей в масках кивнул.

— А сейчас, — промолвил он, — бросим жребий…

Великий Бог Ом разгневался — или, по крайней мере, предпринял энергичную попытку взъяриться. Но гнев наотрез отказывался подниматься выше чем на один дюйм от поверхности земли, поэтому бог очень быстро достиг предела.

Тогда Ом молча проклял жука — но с тем же успехом можно было таскать воду в решете. Проклятие никакого действия не возымело. Жук, тяжело ступая, удалился.

Затем бог проклял дыню до восьмого колена — опять ничего. Он напрягся изо всех сил и попробовал наслать на нее бородавки. Дыня лежала себе на грядке, продолжая тихонько зреть.

Он попал в крайне затруднительное положение, и мир не замедлил воспользоваться этим — какое коварство! Ничего, вот когда Ом вновь обретет прежнюю форму и могущество — о да, тогда он Предпримет Шаги. Племена Жуков и Дынь пожалеют о том, что были созданы. И что-нибудь особо ужасное случится со всеми орлами на свете. И… и появится новая заповедь, касающаяся выращивания салата…

Когда наконец вернулся тот тупоголовый паренек, ведя за собой восково-бледного мужчину, Великий Бог Ом не испытывал ни малейшей наклонности шутить. Да и вообще, с точки зрения черепахи, самый красивый человек представляет собой лишь пару огромных ног, далекую заостренную голову плюс где-то там же, наверху, располагаются крайне неаппетитные ноздри.

— Это еще кто? — прорычал Великий Бог Ом.

— Это брат Нюмрод, — ответил Брута. — Наставник послушников. Он занимает весьма важное положение.

— Я что, велел тебе притащить сюда какого-нибудь старого жирного педераста?! — взорвался голос в его голове. — За это твои глаза будут насажены на огненные стрелы!

Брута опустился на колени.

— Я не могу обратиться к самому верховному жрецу, — вежливо ответил он. — Послушников пропускают в Великий Храм только в особых случаях. Если меня поймают, квизиция сурово накажет меня за Ошибки в Поведении. Это Закон.

— Тупой дурень! — закричала черепаха.

Нюмрод решил, что настало время вмешаться.

— Послушник Брута, — сурово промолвил он, — почему ты разговариваешь с этой черепашкой?

— Ну, потому… — Брута замялся.