— Но я не могу сказать ничего такого, что могло бы заинтересовать квизитора! — завопил Брута.

— …Квизитора. Ему лучше знать. Ты же не собираешься противиться желаниям дьякона.

— Нет, нет. Конечно нет, — торопливо произнес Брута и повесил голову.

— Молодец. — Нюмрод похлопал Бруту по спине, вернее, по той части, до которой смог дотянуться. — Давай, беги, — велел он. — Уверен, все будет в порядке.

— Скорее всего в порядке, — чуть погодя добавил он, потому что привычку к честности привили ему с детства.

Лестниц в Цитадели было немного. Для процессий, являвшихся неотъемлемой частью сложных ритуалов в честь Великого Бога Ома, требовались длинные пологие склоны. Если ступени и были, то настолько низкие, что их с легкостью мог одолеть даже немощный старик, каковых в Цитадели было немало.

Из пустыни постоянно приносило песок. На ступеньках и во дворах, несмотря на усилия целой армии вооруженных метлами послушников, постоянно громоздились песчаные наносы.

Черепашьи лапки славятся своей низкой эффективностью.

— И Строй Ступени Пониже, — прошипел бог, с трудом взбираясь на очередную ступеньку.

Всего в нескольких дюймах от него куда-то спешили ноги. Это была одна из самых оживленных улиц Цитадели, она вела к Месту Сетований, и по ней каждый день проходили тысячи паломников.

Несколько раз черепаший панцирь задевала чья-нибудь сандалия, после чего бог Ом некоторое время крутился на месте.

— Чтоб твои ноги оторвались от тела и приземлились прямо в муравейник! — гневно орал он вслед.

Выразив таким образом свой протест, он чувствовал себя несколько лучше.

Чья-то нога поддела его, и бог быстро заскользил по камням, пока со звоном не ударился об изогнутую металлическую решетку, вмонтированную в стену. Только молниеносное движение челюстей спасло его от падения. Покачиваясь, бог завис над подвалом.

У черепах небывало сильные челюсти. Бог немного покачался, помахал лапками. Все нормально. Годы, проведенные в испещренной трещинами гористой местности, подготовили его к подобным ситуациям. Главное — зацепиться хоть лапкой…

Его внимание привлекли какие-то неясные звуки. Звон металла, потом раздался сдавленный крик.

Ом вывернул свой единственный глаз.

Окошко, забранное решеткой, располагалось под самым потолком очень длинной комнаты, которую заливал яркий свет, просачивающийся сюда через световые колодцы, каковые пронизывали всю Цитадель.

Сюда же свет провели специально. Ворбис настоял на этом. Инквизиторы, как говорил он, должны работать не в тени, а на свету.

Они должны отчетливо видеть то, чем занимаются.

Вот как Ом сейчас.

Некоторое время повисший на решетке бог никак не мог оторвать взгляд от ряда скамеек-верстаков.

В целом Ворбис не поощрял использование раскаленного железа, цепей с шипами и всяких штуковин с отверстиями и большими винтами, если, конечно, пытка не производилась публично, скажем во время Поста. Он всегда говорил, что самым обычным ножом можно добиться поистине удивительных результатов…

Но многим инквизиторам больше нравились старые, проверенные способы.

Скоро Ому наконец удалось чуточку подтянуться — ценой жуткой судороги, которая немедля свела шейные мышцы. Однако он этого даже не заметил: его мысли были заняты совсем другим. Ом попробовал зацепиться за прут сначала одной передней лапкой, потом другой. Его задние лапки занесло, однако ему удалось вонзить коготь в крошащийся камень.

Последнее усилие — и он снова выбрался на солнечный свет.

Бог шел медленно, стараясь прижиматься к стене, чтобы его не затоптали. Впрочем, он бы и так шел медленно, особого выбора у черепахи нет, но сейчас он никуда не спешил, потому что напряженно думал.