— Вы когда-нибудь слышали, чтобы миссис Эшли неодобрительно отзывалась о румынском правительстве?

— Нет. Не припомню.

— Последний вопрос. Слышали ли вы, чтобы миссис или мистер Эшли ругали правительство Соединенных Штатов?

— Никогда!

— Значит, по-вашему, они лояльные американцы?

— Еще бы. Почему вы спрашиваете?..

Мужчина встал.

— Спасибо, что уделили мне время, миссис Шайфер. Еще раз хочу предупредить, что наша беседа была конфиденциальной. Я бы попросил вас не говорить об этом никому, даже вашему мужу.

Он вышел из дома. Флоренс Шайфер глядела ему вслед.

— Не могу поверить в случившееся, — сказала она вслух.

Агенты ехали по Вашингтон-стрит, направляясь на север. Они проехали мимо плаката «Добро пожаловать в наш прекрасный край».

— Надо же, — хмыкнул Рэкс Олдс.

Они проехали мимо магазинов и баров. Возле кафе «Фэт Чэнс» торговая часть города резко обрывалась.

— Господи, — сказал Дональд Зэмлок, — у них главная улица длиной всего в два квартала. Это не город, а автобусная остановка.

— Это для нас с тобой, — сказал Рэкс Олдс, — а для этих людей это город.

Зэмлок покачал головой.

— Может, тут хорошо жить, но я бы в жизни здесь не поселился.

Седан остановился у здания банка, и Рэкс Олдс вышел из машины. Через двадцать минут он вернулся.

— Все чисто, — сказал он, залезая в машину. — У семьи Эшли на счете в банке семь тысяч долларов и закладная на дом, все счета оплачиваются вовремя. Президент банка говорит, что доктор слишком мягкий человек, чтобы стать бизнесменом, но его репутация безупречна.

Зэмлок посмотрел в записную книжку.

— Давай проверим еще пару мест и вернемся обратно в цивилизованный мир, пока я окончательно не свихнулся.

Дуглас Шайфер, обычно приятный, улыбчивый человек, сейчас хмурился. Шайферы и Эшли играли в бридж, и Шайферы уже проигрывали десять тысяч очков. В четвертый раз за вечер Флоренс совершила грубую ошибку. Дуглас бросил карты на стол.

— Флоренс! — взорвался он. — На чьей стороне ты играешь? Ты знаешь, сколько мы уже проиграли?

— Извини, — нервно сказала она. — Я просто никак не могу сосредоточиться.

— Оно и видно, — проворчал ее муж.

— Тебя что-нибудь тревожит? — поинтересовался Эдвард Эшли.

— Я не могу об этом рассказать.

Все удивленно посмотрели на нее.

— Что это значит? — спросил ее муж.

Флоренс глубоко вздохнула.

— Мэри, это про тебя.

— Что про меня?

— У тебя какие-то неприятности?

Мэри уставилась на нее.

— Неприятности? Нет. Почему ты так думаешь?

— Я не могу рассказать. Я дала слово.

— Кому ты дала слово? — спросил Эдвард.

— Федеральному агенту из Вашингтона. Он заходил сегодня ко мне и задавал разные вопросы про Мэри. Такое впечатление, что речь шла о международной шпионке.

— Что за вопросы? — потребовал Эдвард.

— Ну, как обычно. Лояльная ли она американка? Хорошая ли она жена и мать? Употребляет ли наркотики?

— Какого черта им понадобилось задавать такие вопросы?

— Я знаю, — возбужденно сказала Мэри. — Это из-за моей профессорской должности.

— Что? — спросила Флоренс.

— У меня заканчивается срок пребывания в должности.