Я посмотрела на Степана.

Странно, но особого страха во мне не было. Может быть, потому, что было во всем этом что-то нереальное. Фильм, в котором похожая на меня героиня попала в приключение. Наверно, так было потому, что я не могла понять, зачем я им нужна? Много с меня не взять. Тем более, что и билет-то оплатили они… Первый класс, между прочим… Им нужны не деньги? Но тогда что? На королеву красоты я не тяну, нет у меня таких иллюзий.

— Зачем я вам?

Кажется, Степан в самом деле удивился.

— Я же объяснил, Оль? Будешь работать по темнику главного…

— Вы же не с «Первого»! И все остальное тоже вранье!

— Ну, не с «Первого»… Но не все. Зачем сразу обобщать? Хотя кое в чем еще, признаюсь, я тебе и слукавил.

Бритые мальчики поддержки сидели как гранитные башни, равнодушные к нашему разговору.

— В чем же? — напряглась я.

Вдруг проснулось ощущение реальности. Это не фильм! Это жизнь, в которой нельзя отмотать назад и переснять дубль. Вот сейчас-то я и узнаю, в какую жопу влипла…

Но вместо этого Степан сказал:

— Сценарии твои, Оль, не просто никакие — а откровенное дерьмо. Шняга и жмых.

Я настолько не ожидала такого поворота, что не то чтобы растерялась… меня будто переключили на другой канал. Миг назад я почти тряслась от страха, а теперь страх вдруг… ну, вышел покурить.

Степан не угрожал. Он говорил со мной как с равной, мальчики поддержки сейчас были ни при чем. А моя гордость была задета.

— Правда? — сказала я с вызовом.

— Полное, — невозмутимо кивнул Степен. — Цельнотянуто вторичное. Это-то и обиднее всего, Оль. Дерьмо не потому, что ты пустышка или сочинять не умеешь, а потому, что сама, своими руками, обрываешь крылышки своей музе. Лепишь из нее шустрого таракана.

— Таракана?.. — нахмурилась я. — Какого еще таракана?

— Тараканы. Шустрые такие. Участвуют в бегах на дорожках форматов… Устраивают разные издатели, продюсеры и прочие программные директора. Их-то еще можно понять. Деньги не пахнут, а сами они не бегают, только выбирают самых быстрых тараканов. Деловые ребята. Был бы спрос на мыло, а жир найдется… Но как понять тех, кто добровольно бросается участвовать в этих тараканьих бегах?

— Я все же не совсем понимаю, к чему вы клоните…

— Да неужели? А как еще называется, когда тридцатилетняя тетка делает вид, будто она пятнадцатилетний подросток, только пробующий перо, у которого впереди еще дюжина настоящих жизней, а пока все не всерьез, первый дубль, можно и дурака повалять… в тридцать-то лет, а? Когда уже знаешь, что жизнь одна, и такая короткая? И несмотря на это упрямо убеждать себя, что смысл жизни — понравиться миллиону леммингов? И заставлять себя сваять сказку про длинноухих эльфов, городских вампиров и космических герцогов? Мучаясь сомнениями, не лучше ли было замутить с ироническим детективом…

— Ни разу, — холодно проговорила я.

Честно. И, признаюсь, не без мстительности. Теперь его обличительный пафос стал жалок и смешон.

Но он ничуть не смутился.

— Ах, ну да, ну да… Перелицовывать цветики-семицветики и сказки о проклятиях на современный урбанистический лад — это, конечно, совсем другое? Это уже магический неореализм и прочий высокий штиль, как бы? Как бы, далеко ушли?.. И это в мире, где есть смерть, любовь, свобода… Настоящие вещи. Настоящие. Понимаешь? То, что всерьез. Не для леммингов. Для тебя самой.

Я молча ковыряла вилкой остатки картошки.