Он покинул Гилберта. Через четверть часа он снова появился, неся на подносе кофейник и пакет с бутербродами.

— Не могу же я обречь вас на голод, — заметил он. — Пейте кофе, пока он не остыл. А чтобы вы не продрогли ночью, я принес вам еще кое-что. — И он просунул Гилберту за решетку два плотных пальто. — Укройтесь ими.

— Очень мило с вашей стороны, — сказал Гилберт.

— Право, не стоит говорить об этом, — скромно заметил вежливый взломщик.

— Желаю вам спокойной ночи, — добавил он. — Если вам угодно известить вашу жену о том, что вы не сможете вернуться своевременно домой, так как вас задержали в Сити дела, то я охотно отошлю ей это сообщение.

Он протянул ему лист бумаги и вечное перо.

Гилберт по достоинству оценил оказанное ему внимание. Этот преступник оказался деликатнее многих законопослушных граждан…

Гилберт быстро набросал на бумаге несколько слов извинения, вложил письмо в конверт и машинально заклеил его, не сообразив, что Валлис, возможно, захочет ознакомиться с его содержанием.

— Простите мне мою поспешность, — сказал он, — но клей на конверте еще не высох… Вы еще сможете вскрыть его и прочесть содержание письма.

Валлис отрицательно покачал головой.

— Если вы написали только то, что я предложил написать, то проверять нечего. Я вам доверяю.

И с этими словами он покинул Гилберта.

Глава 13

ДЯДЮШКА

Генерал Джон Стендертон обладал весьма вспыльчивым, раздражительным нравом. Единственным извиняющим обстоятельством служило то, что он большую часть жизни провел в Индии — в стране, ожесточившей многих и с более мягким характером.

Он был холостяком и коротал свою жизнь в одиночестве, живя в имении, которое приобрел лет двадцать тому назад.

У него в услужении находилась целая армия слуг, причем, недруги утверждали, что он содержит всю эту ораву только для того, чтобы иметь возможность постоянно кого-нибудь ругать. Двумя отрицательными чертами характера генерала были недоверие к окружающим и непредсказуемая смена настроений. Например, он ежегодно менял своего поверенного и часто переводил капитал из одного банка в другой.

…Как-то утром Лесли Франкфорт беседовал со своим братом.

Джек Франкфорт был способным, подававшим надежды адвокатом и работал в конторе, в настоящее время ведущей дела сэра Джона Стендертона.

— Кстати, — сказал Джек Франкфорт, — сегодня после обеда мне предстоит повидать одного из твоих приятелей.

— Какого приятеля?

— Стендертона.

— Гилберта?

Джек Франкфорт усмехнулся.

— Нет, его ужасного дядюшку. Нам придется составить завещание.

— Сколько уже завещаний составил на своем веку этот дядюшка! Бедный Гилберт!.. — задумчиво проговорил Лесли.

— Почему бедный? — спросил адвокат.

— Потому что ему однажды пришлось пробыть наследником своего дядюшки примерно минут десять.

— Да, сочувствую твоему приятелю. Мне говорили, что за последние двадцать лет этот старик завещал свое состояние поочередно всем больницам, всем собачьим питомникам, а также и многим своим родственникам. Сегодня же он надумал писать новое завещание.

— Замолви за Гилберта теплое словечко, — попросил Лесли.

Джек пожал плечами.

— Увы, это невозможно. Старый Томлинс, который вел до меня дела этого старого Стендертона, утверждал, что самая большая трудность заключается в том, что прежде чем успеваешь составить сам текст завещания, он уже изменяет свое решение и намечает себе новых наследников.