Подарки Дарьи Михайловны были более существенными. Среди них чаще всего съестное, напитки и одежда. Дарья Михайловна заботилась о продовольствовании Алексашки еще в годы, когда оба они не были связаны брачными узами. Супружество умножило заботы. Вероятно, имело значение и письмо царя, отправленное Дарье Михайловне 2 ноября 1707 года из Петербурга. «Також откормите Даниловича, чтоб я не так ево паки видел, как в Меречах».

Старание супруги откормить Даниловича вне подозрений. Где бы ни находился князь, туда тянулись обозы со всякой снедью. В середине сентября 1708 года из Смоленска было доставлено 10 четей сухарей, четь овсяных круп, 40 цыплят, бочонок огурцов, 100 булок и столько же калачей, бочка венгерского вина, две бочки пива. Не прошло и полутора месяцев, как запасы светлейшего пополнились новой снедью, среди которой были три пуда коровьего масла и множество деликатесов: пуд паюсной икры, две белужьи спинки, бочонок сельдей, бочонок соленых слив, кадка свежего винограда, четыре десятка соленых лимонов.

Меншиков то и дело благодарил Дарью Михайловну за полученное вино, цыплят, пиво, мед, пирожки, дыни, яблоки и прочее. Иногда он и сам требовал припасов: «Да извольте к нам прислать две телеги з запасами, в котором нужду имеем». Или: «Пришлите к нам немедленно бочку венгерского».

На попечении Дарьи Михайловны находился и гардероб супруга. Периодически она отправляла ему кафтаны, штаны, рубашки. Вместе с тем княгиня одаривала светлейшего всякого рода безделицами и украшениями. 3 мая 1710 года она писала князю: «Посылаю к милости твоей презент – перстень с зеленым камнем, то есть знак надежды нам в милости твоей»; в декабре следующего года светлейший благодарил из Ревеля «за презент, то есть за присылку табакерок, которые, – как писал получатель, – зело приятно я принял, тако ж и за икру».

Молва о добром согласии между князем и княгиней стала достоянием столицы. Услужливые виршеплеты по поводу девятнадцатилетнего юбилея их супружеской жизни сочинили поздравление с витиеватым и тяжеловесным описанием достоинств князя.

Льстивые вирши в его честь венчает стих, в котором имя Александра Меншикова поставлено рядом с Александром Невским и Александром Македонским:

Вирши заканчиваются здравицей в честь супруги:

Особое положение в семье светлейшего занимала его свояченица Варвара Михайловна. Ее не назовешь ни «бедной родственницей», ни приживалкой, готовой терпеть унижение ради куска хлеба и крыши над головой. Такого рода родственники выражали покорность и подобострастие, их заискивающие взгляды, встречаясь с глазами преуспевающих хозяев, пытались прочесть в них малейшее желание. Не такой была Варвара Михайловна.

В доме князя она пользовалась уважением. Не сумев завести собственной семьи, она верой и правдой служила семье своей сестры. На ней, по-видимому, держался дом и воспитание детей. Это была личность приметная и влиятельная – недаром ей после падения Меншикова была уготована келья, в то время как братья Дарьи Михайловны, люди серые, не были ущемлены.

Имя Варвары Михайловны в документах семьи встречается с той же поры и столь же часто, как и имя ее сестры Дарьи Михайловны. Редко какое письмо Александра Даниловича не содержит просьбы передать поклон Варваре Михайловне. Равным образом в ответных письмах Дарья Михайловна не забывала поклониться супругу от имени своей сестры. Но из этих скудных сведений можно сделать лишь единственный вывод – в доме Варвару Михайловну чтили и княгиня, и князь. В противном случае Александр Данилович не употреблял бы нежных слов: «Поклон мой отдаю Варварушке Михайловне». Иногда имя ее князь упоминал в обращении: «Княгиня Дарья Михайловна, о Господе, здравствуй, вкупе с моею и своею сестрами».

Самое примечательное в положении Варвары Михайловны в семье князя: она, в отличие от княгини, вмешивалась в дела вельможи и не чуралась роли ходатая, неизвестно, однако, бескорыстно или за мзду: к ней обращались с просьбами о «предстательстве» перед князем.