— Это ещё зачем?

— Я видел вас на работе, и теперь хочу видеть вас в быту.

— До свидания! — коротко бросил я, развернулся и пошагал домой.

По пути я несколько раз проверился на предмет слежки. У Фогеля хватило ума не идти за мной.

За ужином я рассказал Насте и Степановне, что у меня теперь вроде как появился «двойник».

— Мало того, что он пытается копировать меня, даже оделся как я и сделал похожую причёску. Так он ещё и таскается за мной везде как собачка! Представляете, весь день проторчал со мной в кабинете, а потом ещё и стал напрашиваться в гости!

— Жора, подумаешь, какая беда⁈ — всплеснула руками Настя. — Чего ты, честное слово⁈ Пригласил бы парня к нам. Посидели бы, поговорили… Всё-таки артист, человек интеллигентный.

— Вот-вот, правильно тебе жена говорит, — поддакнула Степановна. — Нешто у нас бы на ещё одного человека тарелка супа бы не нашлась⁈ Мы б с Настюшей блинчиков вам нажарили. Правильно говорю, Настя?

— Правильно, — подтвердила моя вторая половинка.

Я выразительно кашлянул, привлекая внимание.

— Мои дорогие и любимые! Давайте пока не станем спешить с приглашением к столу в сущности малознакомых нам людей. Тем более артистов!

— Милый, а чем тебе артисты не нравятся? — удивилась Настя.

Я понуро опустил плечи. Ну вот как объяснить своим женщинам, что актёр — есть актёр. Даже если он блистает на театральных подмостках и ярко светит «таблом» на экране кино, это ещё не значит, что перед нами действительно умный человек, к мнению которого стоит прислушаться.

И сколько ярких звёзд кино и эстрады в моей прошлой жизни оказались в сущности обыкновенными пустышками, а некоторые так расчехлились, что при взгляде на их гламурные физиономии, руки невольно тянулись к служебному ПМ.

Особенно удручали те советские артисты, что всю жизнь купались в лучах славы, были обласканы властью, но, как выяснилось, при этом их пальчики всегда были сложены в кукиш. Просто эти лицемерные твари не подавали виду… до поры до времени…

Валерий Фогель вроде бы не из таких, но я его знаю всего ничего, так что пока не вижу смысла заводить с ним дружбу. И пока он для меня скорее пятое колесо, за которым ещё и нужен глаз да глаз.

Утром я застал его возле дверей моего кабинета.

— Как спалось, Георгий Олегович?

— Нормально спалось. Заходите.

Я впустил его внутрь.

— Мне как — снова к станку? — с улыбкой спросил Фогель. — Ну, в смысле, снова за иголку и нитку?

— Да вы прямо как Нострадамус! Умеете предсказывать будущее.

— Хорошо! Побуду вашим предсказателем.

— Через десять минут начнётся летучка, — заметил я.

— Здорово! — восхитился он.

— Я не уверен…

— … что мне стоит присутствовать на этом совещании? — продолжил за меня он.

— Вы ещё и мысли читать умеете.

— Я разговаривал с товарищем Барышевым. Он сказал, что я имею полное право быть на всех ваших оперативках. Я даже подписал какие-то бумаги. Если не верите: снимите трубку и позвоните вашему начальнику, — кивнул в сторону телефонного аппарата Фогель.

Я окинул Фогеля изучающим взглядом. Что это — попытка взять меня на понт?

— Обязательно.

Я позвонил Барышеву.

— Дмитрий Михайлович, здравствуйте. Это Быстров.

— Слушаю тебя, Быстров.

— Возник вопрос относительно товарища Фогеля…

— Какой ещё вопрос⁈ — недовольно пробурчал Барышев. — По-моему, я тебе ещё вчера всё объяснил на его счёт.

— Товарищ Фогель утверждает, что вы дали добро на его присутствие на всех наших оперативных совещаниях, включая секретные…

— Всё верно.