Затем посмотрел на съёжившуюся под одеялом Нину Савельевну. Картина разврата выглядела достаточно убедительно.

— Не сморите на меня так, пожалуйста, — попросила она. — Мне неловко.

Я пожал плечами и отвернулся. Безразличие было деланным, я тщательно фиксировал любой посторонний звук.

Из окна её комнатки открывался неплохой вид на забор, появление Будённого не останется незамеченным.

Ага, вот и Семён Михайлович, лёгок на помине. Как я и предполагал, движется без свиты, пружинистой кавалеристской походкой.

Подходит к забору, просовывает руку, чтобы открыть калитку, причём проделывает это с уверенностью хозяина. Похоже, бывал тут не раз.

— Начинайте! — скомандовал я.

— Неудобно! — спрятала взгляд Нина Савельевна. — Что обо мне люди подумают?

Я ожёг её гневным взглядом.

— Поздно, Нина Савельевна думать о других. Делайте то, о чём договорились.

Гречаных потупилась, набрала полную грудь воздуха и тихо застонала.

— Громче! — потребовал я.

— Ах! — выдохнула она томным и сексуальным голосом.

— Уже лучше. Ещё!

— Ах! Боже мой! — с каждой секундой Нина Савельевна раскрепощалась всё сильнее и выдавала всё более убедительные охи и ахи.

Я усмехнулся. Ей бы в сексе по телефону работать — отбоя от клиентов не было.

— Давай, крошка! Давай! — добавил уже от себя и тоже простонал для убедительности.

Само собой Будённый, подошедший к порогу, услышал наше маленькое представление. Замер столбом, его знаменитые усы встопорщились.

Любой дурак поймёт, что происходит за закрытыми дверями, а Семён Михайлович — далеко не дурак, скорее — большая умница.

Но при этом мужчина.

Я, дирижируя как Спиваков (только палочки не хватало), подал знак — ещё выше и чувственней!

— Как хорошо! Господи, как хорошо! — оправдала мои надежды Нина Савельевна.

— Да! Да! — подыграл я.

Пойти что ли в театр — может, дадут роль Гамлета?

Сначала Будённый хотел развернуться и уйти, но потом, похоже, в нём взыграли ревность, злость и, не удивлюсь, если ещё и чисто мужское любопытство: кто посмел посягнуть на его собственность?

Он не выдержал и постучал в дверь.

Гречаных застонала как не в себе.

В дверь замолотили кулаками.

Мой выход.

Я показал Гречаных большой палец — дескать, здорово, аплодирую и падаю к ногам. Она отвернулась.

— Минуту! — прокричал я.

Направился в сени, сбросил с двери крючок и оказался перед изумлённым взором Будённого. На его скулах ходили здоровенные желваки.

— Ты?! — ошарашенно произнёс он.

— Ну да — я. А что случилось, Семён Михайлович? Разве у нас сегодня занятие? — изобразил саму невинность я.

— Милый, кто там? — окончательно вошла в роль и шикарно подыграла изнутри Нина Савельевна.

Будённого чуть удар не хватил. Его глаза выразительно округлились.

Интересно, а что он думал тогда? До конца надеялся, что я развлекаюсь с хозяйкой дома, а не с квартиранткой?

— Дорогая, Семён Михайлович пришёл, — произнёс я, сладко потягиваясь. — Ты не мне говорила, что его ждёшь…

Я почесал волосатую грудь.

— Ой, совсем забыла, что у нас урок! — донеслось из дома. — Семён Михайлович, зайдите попозже, пожалуйста. Мне нужно привести себя в порядок.

Будённый ожёг меня гневным взглядом (будь у него такая возможность — убил бы), затем резко развернулся и пошагал к выходу.

— Всего хорошего! — крикнул ему вслед я. — Пожалуйста, передайте Надежде Ивановне, что меня к ужину можно не ждать.