— Ольгу и Сергея взять под стражу, — распорядилась любящая матушка. — Телефоны изъять и никуда не отпускать.

— Понял.

— И добудь видео из клиники. Посмотри, похож ли человек с видео на нашего покойничка, и сразу же доложи мне.

— Кхм-кхм, — прокашлялся Глеб. — Прошу прощения, Марина Марковна, но если это не настоящий Каннеллони, то в чём для него смысл сдавать тест?

Вообще-то да, разумно, но графиням признавать свою собственную глупость перед какими-то дуболомами не с руки. И потому Марина Марковна перешла в нападение:

— Он может подтасовать материалы! — закричала она. — Или результаты!

А Глеб подумал чутка, спросил:

— Как? — и еле успел увернуться от летящего ему в голову канделябра.

— Делай, я сказала!

— Сию минуту, Марина Марковна.

СБ-шник ушёл, и вдова осталась наедине с другой вдовой. Клико и Орлова, Орлова и Клико. Мысли в голове у Марины Марковны возникали самые тревожные. Кажется, всё рушится. Кажется, всё идёт под откос, и кто-то хочет отнять у неё идеальную жизнь, о которой она всегда мечтала. Жизнь, ради которой она столько лет терпела Орлова. И кто? Какой-то малолетний выродок! А ведь всё только-только наладилось! Неприемлемо! Недопустимо!

— Мама! — настежь распахнулись двери в кабинет Орловой. — Что всё это значит⁈

А вот и детишки пожаловали. И что только Глебу Савельевичу было непонятно во фразе «взять под стражу»? А хотя… да, бедные безопасники сейчас угодили между молотом и наковальней. Семенили вслед за молодыми Орловыми с озадаченными рожами и всё никак не могли решить, можно им применять силу в отношении хозяйских детей или всё-таки нельзя?

— Что ты устроила⁈

— Закрой дверь! — крикнула Марина Марковна и лишь оставшись наедине с чадушками сказала, что: — Каннеллони жив.

— Как⁈

И начали Орловы с тех пор параноить втроём. Вместе провели в подвешенном состоянии самые тяжёлые пятнадцать минут в своей жизни, вместе дождались доклада от Глеба Савельевича, и вместе охренели.

Что ж… по всему стало ясно, что Глеб Савельевич из рук вон плохо умеет травить людей. Гораздо хуже, чем заставить их задыхаться. Ведь Вася на своем «посмертном» фото внешне полностью совпадал с человеком, который явился под его именем в клинику. А ещё:

— Я же его знаю! — ахнула Оленька Орлова. — Это же тот поварёнок!

— Какой ещё поварёнок?

— В «Корону» к нам устраивался! Видела его там пару раз!

— Твою-то мать…

— А что «твою мать»-то? Что это может значить?

— Не знаю! — огрызнулась Марина Марковна; теперь и дети решили усомниться в её аналитических способностях. — Но что-то это точно значит. Как минимум то, что Каннеллони гораздо умнее, чем мы думали… так… короче… убить! Ликвидировать срочно! Срочно, но аккуратно! Работай, Глеб! Отрабатывай жалованье! Подстрой несчастный случай, но только на этот раз наверняка! Ты понял меня⁈ Понял⁈

— Да, Марина Марковна.

И снова пошли томительные часы ожидания, и снова пришли тревожные вести. Дома у Каннеллони никого не оказалось, — ни «старой ведьмы» Зои Афанасьевны, ни его самого. Пустой холодильник, как если бы жильцы собрались надолго уезжать, растревоженная пылюка да ещё костюм космодесантника.

— И всё⁈

— Нет, — чуть замялся Глеб. — Марина Марковна, на кухонном столе лежала записка.

— Что за записка?

— Ксерокопия письма вашего покойного мужа к старшей Каннеллони, и на ней от руки… э-э-э… послание. Вы точно уверены, что хотите его прочитать? Там немного, но очень ёмко и образно…

— Дай сюда!

Действительно, письмо графа к Зое Афанасьевне.