— Давайте не будем нагнетать раньше времени, — тревожно попросила бабушка. — Может Ярик ошибся. Сейчас я все проверю: и землю, и сами растения, а тогда уже и будем паниковать.

Я облегченно выдохнул — наконец-то и до бабушки дошло, что необходимо действовать.

— Но то, что обманули меня и заманили каким-то сюрпризом, — заворчав, добавила она, — я вам не прощу, — и отвернувшись к окну, нарочито-обиженно поджала губы.

Смысла не было объяснять бабушке, что по-другому она бы и не поехала. Какие бы доводы я не привел, как бы ее не уговаривал, она бы не поехала и скорее-всего сразу бы закрыла тему, еще и отцу нажаловалась на то, что я без спросу взял Вороново око. Позже, скорее всего, мне за это еще влетит, но об этом я думал меньше всего.

Вдалеке показался новый город Хорицы, он был не такой большой, как новая Варгана, но являлся одним из наиболее экономически значимых городов княжества. До самого нового города мы не доехали, свернули на дорогу, вдоль которой тянулся мост монорельса. Эта дорога вела к виноградникам и винному заводу.

Хорицкий виноградник занимал не самую большую часть плантации, а лишь четверть. На других участках росли другие сорта, и тем не менее только голубой сорт приносил нам наибольшую прибыль и когда говорили виноградник в Хорице, всегда имели в виду именно эту часть плантации.

Летом здесь очень красиво: ярко-зеленые кустарники аккуратными рядами тянутся вдаль. Сейчас же все серо и уныло — сырая земля, обрезанные кусты, укутанные в утеплитель.

Мы проехали шлагбаум и скоро приехали к самому винограднику. Олег остановил тераход, навстречу нам выбежал сторож, вероятно увидел нас еще издалека.

— Был здесь сегодня кто? — даже не дослушав приветствий мужичка в тулупе, спросил Олег.

— Нет, что вы, господин, никого, — с жаром заверил сторож, — я о таких вещах сразу докладываю князю.

Олег поджал губы и взмахом руки велел сторожу убраться:

— Посиди пока в сторожке, — велел он.

Сторож покорно закивал и поспешил убраться в сторожку, напоминавшую огромное продолговатое яйцо на сваях-ножках с окнами и дымоходной трубой.

Мы уже все покинули тетраход и только бабуля сидела внутри и дожидалась, когда уйдёт сторож. А когда тот скрылся, она кряхтя вылезла из транспорта.

Вид у нее был мрачный, словно мы не на виноградник приехали, а на могильный курган. Тяжело расправила она плечи, вздохнула полной грудью, собираясь с духом, затем подобрала край длинного платья, и решительно зашагала по полю. Белые ботинки бабули утопали в сырой грязи, она морщила брезгливо нос, выражение лица у нее было такое, будто бы не по земле шла, а по навозу.

Мы сменили следом.

Бабушка шумно втягивала воздух ноздрями, закрывала глаза, прислушиваясь к себе, осторожно и брезгливо подносила руку к укутанным на зиму кустарникам, и то и дело пожимала плечами.

Мы терпеливо ждали, не смея ей мешать.

Бабуля начертила руну в воздухе, та вспыхнула и погасла. Еще одну руну, эту я узнал — руна богини Матери Земли. Белая руна ярко вспыхнула и погасла. Бабушка нахмурилась, закачала головой, медленно произнесла:

— Порчи нет, проклятия нет, я ничего не вижу.

— А виноград? — с надеждой в голосе спросил Олег.

— Мертв, — мрачно констатировала бабуля. — Ни капли жизни. И я не пойму в чем причина. Но одно могу точно сказать — магического вмешательства здесь нет: ни темного, ни светлого — ничего.

— Да что ж такое? — с безысходностью в голосе проговорил Олег.

Святослав понурил плечи и уткнул печальный взгляд в землю. Я устало закинул голову назад, уставившись на небо.