— Какие игры, Артемий Иванович? Я знаю будущее, я сам из него, вот только вчера вернулся. Так как, мечтаете о работе в министерстве?

Учитель свел брови к переносице, всем своим видом демонстрируя, что он сердится. Получалось у него паршиво, характер у учителя был слишком мягкий и учтивый. Будущий замминистра образования еще не успел почерстветь и нарастить шкуру.

Сейчас он совсем молодой, лет двадцать пять, недавно закончил институт и мечтает о жизни в столице, о работе в Марьяновской школе, где учатся дети императора и дети всей столичной знати, где соответственно и жалование в разы больше. За этот год он заработает на моем обучении достаточно денег и получит от моей семьи хорошие рекомендации, что позволит ему и переехать в Китежград, и устроиться в Марьяновскую школу, выиграв конкурс среди сотни других образованных простолюдинов, мечтающих об этом месте.

— Действительно, — осторожно подбирая слова, начал учитель, — эта должность — мечта любого преподавателя. Но, как вы заметили, я сын простого торговца тканями. Не знаю, из какого вы будущего вернулись, княжич, но полагаю, что оно находится во вселенной абсурда.

— В Марьяновскую школу устроитесь осенью. Не помню, какой предмет будете вести, но точно знаю, что устроитесь, вы посетите меня, придете узнать, как у меня дела, и похвастаетесь своим назначением.

— Было бы здорово, — мягко улыбнулся учитель и завис на время, видимо замечтавшись.

Я громко покашлял, в попытке вернуть Артемия Ивановича обратно на землю, он встрепенулся.

— Давайте закончим этот разговор, — серьезным тоном произнес Артемий Иванович и принялся дальше рассказывать по теме урока, как ни в чем не бывало.

Я возражать не стал, этого было достаточно. Теперь же оставалось дождаться завтрашнего дня, чтобы проверить свою теорию.

Глава 4

На следующий день мои опасения подтвердились. Артемий Иванович совсем не помнил ничего из того, что я ему говорил. Я еще несколько раз провел этот эксперимент с матерью, Савелием, Анфисой и Наной. Но и они не помнили ни слова из моих рассказов накануне о будущем.

Это пугало, потому что я опасался, что в таком случае я вообще не смогу ничего изменить. Не было никакого подтверждения, что я могу влиять на развитие событий. Даже такой возможности не представлялось. Потому что всю неделю, что я провел в прошлом, решительно ничего важного не происходило. Никаких ключевых событий, на которые я, повлияв, мог бы что-то изменить и с уверенностью сказать: «Да, теперь ясно — мне дано изменить будущее и кроме меня, никому».

Утром я вставал пораньше, тренировался, потом завтракал с родителями, потом занятия, обед с матерью, отца в это время дома обычно не бывало — он уезжал в Новый город, заниматься делами. Вечерами я шел к родовому древу, снова пытаясь связаться с предками рода. Но они продолжали молчать.

Но между тем ответы мне были по-прежнему нужны, терпеть не могу неопределенность. И я уже дошел до того, что всерьез начал подумывать о том, чтобы найти шамана, и связаться с духами рода с его помощью. Правда, в наших краях шамана днем с огнем не сыщешь. У нас здесь сплошные горы и поля, новые города, даже деревень почти не осталось. Шаманы же отрицают и технологическое развитие, и индустриализацию. Поэтому живут в заброшенных деревнях, где еще доживали свой век старики и приверженцы старых традиций, не желающие мириться с изменениями. Либо шаманы и вовсе жили отшельниками в лесу, поближе к природе, поближе к силам стихий.

Можно еще обратиться к кому-нибудь из ведьм. Те с духами связывались иначе — с помощью чародейских атрибутов и гаданий.