Прежде ему доводилось летать на У-2 только в лётном училище, и за время пути до намеченной точки Ринат успел вспомнить все нехорошие слова, за которые бабушка лупила его полотенцем по мягкому месту.

Выбрав место для посадки, Ринат потянул за рычаг, снижая высоту до минимума. Ему было жалко бросать старичка У-2 под шквал огня. Небось много грузов перевёз на своём горбу, много ребят выучил летать – поставил на крыло, как говорится.

– Надеюсь, твоя смерть не останется неотомщённой, – пробормотал он сквозь зубы, когда колёса коснулись корки льда.

Теперь их должны расстреливать.

Несколько секунд Валиулин просидел неподвижно, боясь своей поспешностью отпугнуть немцев. Ещё до вылета они с Лёней Поликарповым уговорились, что тот выскакивает первым и сразу пробивается по направлению к разведгруппе.

– Лёнька, прыгай, чудила! – закричал Ринат, благо мотор заглох и на уши давила абсолютная, невероятная тишина, похожая на глыбу прозрачного льда.

Он дождался, когда из кабины вылезет Лёнька, и едва успел перенести ногу через борт, как прямо из скалы с грохотом вылетел столб огня.

Кубарем кинувшись в ближайший сугроб, Ринат внезапно вспомнил, что не успел сказать санитарке Маришке самое важное. Глупо, что его вызвали в штаб на середине разговора. Глупо. Глупо. Глупо.

От вспыхнувшего самолёта полетели горящие искры, а лёд под ногами раскололся на куски, набираясь чёрной воды. Летал Ринат хорошо, а плавать не умел вовсе.

* * *

Орудийный залп вылетел из скалы с нависшим снежным козырьком. Самолёт подпрыгнул и закачался. Катя увидела, как вверх взметнулся фонтан воды, за ним второй, третий, четвёртый. Самолёт загорелся, но стрельба не прекращалась, а стала ещё яростней. С грохотом вспарывая ледовое полотно, снаряды превращали его в серое крошево.

– Следи, откуда стреляют! – выкрикнул майор. – Я наношу координаты на карту. От берега не ближе двухсот метров. Верно?

– Точно!

Сполохи от сгорающего самолёта языками прорывали клубы чёрного дыма, поднятый на дыбы лёд кипел в бурном водовороте разбуженной воды. Там, на озере, был ад, и Катя не представляла, как лётчики смогут уцелеть в этом вареве из огня, льда и воды.

Карандаш майора летал по карте, с бешеной скоростью ставя точки. Он повернул к Кате напряжённое лицо:

– Нам надо дождаться лётчиков и вместе выходить к партизанам.

Катя кивнула:

– Так точно, товарищ майор. Будем ждать.

Артиллерия замолчала внезапно, и в наступившем затишье чётко послышались звуки автоматных выстрелов, нарастающие с дальней стороны поля.

Катя увидела, как цепочка немецких солдат по-пластунски взбирается по косогору. Их чёрные фигуры были ещё далеко. Быстрым движением она натянула на голову капюшон маскхалата и достала пистолет.

Майор поставил последнюю отметку, заложил чертёж в планшет и кинул Кате:

– Хватай рацию, отступай, прячься между скалами и немедля сообщай штабу квадрат крепости.

Он распластался по снегу и выпустил из автомата длинную очередь. Катя увидела, как строй гитлеровцев стал рассыпаться. На неё напало оцепенение. Мысли рвались, не пуская двинуться с места.

Майор приподнялся на колени и отрывисто рявкнул:

– Не стой, уходи немедленно!

Резкий окрик заставил Катю подхватить рацию и метнуться к куче валунов. Издалека она казалась пирамидой, увенчанной острым осколком гранита.

Метров пятьсот до укрытия Катя пропахала по-пластунски, проваливаясь локтями в снег и жадно глотая холодный воздух. Пулемётные очереди строчили над головой, заставляя вжиматься в снежную массу. Больше всего она боялась за рацию. Когда до пирамиды осталось совсем чуть-чуть, из-за камней выскочил рослый солдат и побежал прямо на неё.