Никто не заметил, как они ушли. Поднимаясь по лестнице, Хорст слышал за спиной надсадные вопли и глухие удары, словно кто‑то избивал ком теста.

– А этот толстый не забудет, что обещал нас с собой взять? – поинтересовался Хорст, открывая дверь отведенной для них комнаты.

– Не забудет,– Авти загадочно ухмыльнулся и, вытащив из кармана плотно набитый кошелек, подбросил его в ладони,– а если чего, то мы с помощью этой штучки ему напомним...

– Ты что, украл? – Хорст удивленно заморгал.

– Нет, он мне сам отдал! – Шут растянул рот от уха до уха и высунул длинный язык.– На время!

– Ты рехнулся! Да если это вскроется, нам не поздоровится! Ведь могут не только поколотить, но и прикончить!

– Тише, не ори,– Авти поморщился,– еще не хватало, чтобы в соседних комнатах узнали о моих «подвигах». Завтра я верну кошель этому растеряхе и скажу, что он его выронил. Устраивает тебя такой трахнутый Хаосом вариант?

– Да. Но тогда непонятно, зачем ты крал?

– Потому что так надо,– фигляр посерьезнел.– Думаешь, мне доставляет удовольствие напиваться, лгать, воровать, насиловать?

– Ну, когда ты волок ту девицу в кусты, я не видел на твоем лице отвращения,– откровенно заметил Хорст,– да и пиво с медовухой в тебя словно сами затекают.

– На самом деле я сам себе противен.– Авти сгорбился, возраст, который до сих пор было трудно заметить за бодростью и показной бравадой, проявил себя во всей «красе». Хорсту вдруг почудилось, что рядом с ним сидит труп – высохшая кожа, бесцветные волосы, темные провалы на месте глаз,– но я должен время от времени совершать эти... поступки, так же как и работать. Иначе все будет очень скверно...

– Для кого?

– И для меня, и окружающих... – Шут встряхнулся, как вышедшая из воды собака, голос его вновь стал жизнерадостным и ехидным.– Наболтал я тут тебе всякой ерунды! Спать пора!

Поняв, что Авти ничего больше не скажет, Хорст помолился и лег. Фигляр долго что‑то бормотал себе под нос, ворочался, но потом угомонился. В наступившей тишине стало слышно, что пьянка внизу еще не закончилась. Судя по воплям, там пересчитывали друг другу зубы.

Путешествие с купеческим обозом оказалось еще более медленным, чем пешее, но зато куда менее утомительным. Телеги, запряженные могучими тяжеловозами, неторопливо катили по дороге. Из‑под колес взвивалась пыль, солнце палило с неба, а из травы доносилось яростное стрекотание кузнечиков.

Хорст лежал на мешках с чем‑то мягким и вслушивался в ленивую перебранку Авти с возницей. Спорили они без души, больше для развлечения, и предмет для разногласий выбрали исключительно важный – женщин.

– Все они, бабы, только и ждут, когда ты к ним под юбку полезешь! – доказывал шут.– Спят и видят!

– Как же! – не соглашался возница, дородный мужик с хитрым взглядом.– Попробуй‑ка залезь под юбку к ясене нашего хозяина, а я посмотрю, как она тебя скалкой отделает!

Старший обоза, тот самый толстый купец, ехал на лошади впереди телег. Свершившееся утром возвращение кошелька он воспринял с нескрываемой радостью, а подозрения одного из подручных, что фигляр сам и стащил деньги, отверг сразу.

– Хоть бы облаков нагнало, что ли,– пробормотал Хорст, созерцая пышущее жаром небо.

Чем ближе был Вестарон, тем сильнее бывшего сапожника терзало беспокойство. В столице княжества его ждал маг, грозный и непредсказуемый господин.

Явление посыльного, не выполнившего поручение, да еще и потерявшего лошадь, вряд ли обрадует чародея. Хорст не без оснований полагал, что Витальф Вестаронский разгневается и уж точно не отпустит его на свободу.