Ничего. Повсюду.

Вновь появился голубь, проносясь мимо, его гладкая форма раскрылась в ярко–алых оттенках, его цвет был так невообразимо ярким, так непостижимо сочным, что у нее перехватило дыхание. Она дико огляделась вокруг, заново выискивая то, что объяснит случившееся. Однако куда бы она ни смотрела, сколько бы ни вглядывалась, не находилось никакого другого цвета.

Отчаявшись, внезапно испугавшись того, что случилось, она бросилась в лес, изо всех сил помчавшись в направлении, в котором летел голубь. Его было нетрудно найти, его алое тело четко выделялось на окружающем фоне и не было похоже на то, что он пытается от нее сбежать. Скорее наоборот, он улетал, а затем возвращался, повторяя это раз за разом, пока она наконец не поняла, что он призывает ее следовать за собой.

Почему он это делал и куда вел ее, она не могла сказать. Но голубь был спасательным кругом в крайне необходимом ей объяснении, поэтому она последовала за ним.

Наконец он спикировал вниз и уселся на низко висящую ветку над небольшим скоплением воды, прудом, который оказался чуть больше простой впадины в земле, через который петлял, как потерявшийся ребенок, маленький ручей. Она подошла к этой луже и опустилась на колени, глядя в ее чистую глубину. Там была она, Пру Лисс, глядевшая на нее, ее изображение слегка покрывалось рябью из–за вялого движения потока воды через эту лужу, напряженные черты ее лица…

Она присмотрелась. Что–то было не так. Она напрягла зрение, пытаясь определить, в чем дело.

Ее глаза. Что–то было не так с ее глазами!

Она еще ближе нагнулась, чуть ли не касаясь своим лицом поверхности воды, почти целуя губами воду, и увидела, что у ее глаз больше не было ясности. Они были не похожи на ее глаза — или глаза любого, кто мог видеть. Они выглядели как глаза слепого человека.

Мутные и пустые.

В шоке она отдернулась от воды. Что произошло? Ее глаза выглядели так, будто она была слепа, однако она могла видеть! Она быстро огляделась, убедившись, что так оно и есть. Да, она могла видеть. В этом не было никакой ошибки. Что же тогда означало это — что ее глаза были глазами слепого человека, но она могла видеть мир вокруг нее, даже если он был серым и бесцветным…?

О, нет! О, нет! Она молча выкрикнула эти слова в голове, неспособная доверять себе, чтобы произнести их вслух.

Она могла видеть ярко–алый цвет голубя, но больше нигде никакого другого цвета.

Она могла видеть птицу, которая не существовала в ее мире, однако, все равно в нем летала. Она находилась в своем мире, решила она. Ее предчувствия и ощущения сказали ей это. Это не был мир Короля Серебряной Реки. Эти два мира были достаточно разными, поэтому она сразу бы узнала, если это было не так. Она находилась в своем собственно мире, и в нем не было цвета.

Цвет был. Просто она не могла его видеть. Это и было целью голубя — знак от Короля Серебряной Реки, чтобы сказать ей, чего стоило применение его магии, индикатор того, что у нее забрали в качестве оплаты. Она по–прежнему могла видеть, но только черно–белое, в серых тонах и оттенках. Все цвета пропали.

Она качнулась на своих пятках и попыталась не заплакать. Ее рыжие волосы — она никогда снова не увидит их яркость. Зелень деревьев, разнообразную синеву неба, карие глаза Пана, его загорелое лицо — ничего, ничего, ничего из этих красок где угодно!

Теперь она заплакала, осознав, что это значило, сразу же поняв, как сильно ей будет этого не хватать, как ужасно будет жить в мире, где все цвета исчезли.

Навсегда.

Но именно это ее самопожертвование должно помочь Пану и она отказалась сожалеть об случившемся.