Лора снова закрыла глаза. Сейчас она не могла быть совершенно правдивой. Мама Тайлер давно разобралась в обстоятельствах. В ее словах сквозило желание уязвить.

Лора тщательно выбирала слова.

— Я вижу, кем он мог бы стать. Я вижу в нем черты, из которых это может развиться.

— Вздор! Я сама пыталась разглядеть те самые черты. Но он не хотел расти или, вернее, не мог. Он мой сын, и я люблю его, моя прекрасная леди, несмотря на твои обвинения.

— Сомневаюсь, что любовь без уважения может принести счастье кому-либо. Я бы не хотела такого для себя. Конечно, он сопротивлялся такой любви.

— Ты, кажется, ходишь по кругу, — сказала старая леди. — Ты обвиняешь меня в попытках изменить его, говоришь, что это невозможно, после этого заявляешь, что он может стать другим. Мне не за что уважать его, но ты говоришь о том, что любовь без уважения ничего не стоит. Ладно, хватит этой бессмыслицы. Приходи, поговорим через двадцать лет, когда твоя голова будет не так пуста. Лора выпрямилась и посмотрела на нее:

— Вам известно, что Уэйд знает правду о том дне, когда вы схватились за раскаленные щипцы Морган?

Старая женщина мастерски владела своими эмоциями. Она моргнула и начала было говорить, но Лора ее перебила:

— На этот раз Уэйд верит Морган. Так что в уважении, которое он может испытывать к вам, возможно, чего-то недостает.

Мама Тайлер впервые не нашлась, что сказать. Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. В безжалостном свете каждая морщинка на ее лице казалась глубокой трещиной.

Лора встала, отряхнула с платья землю и траву. Потом подошла и встала рядом с креслом старой леди.

— Все это давно прошло и должно быть забыто. Важно настоящее. Я хочу помочь Уэйду. И хочу помочь вам и Джемми. Сейчас — вам. Давайте — возьмите меня за руки и пройдите несколько шагов. Два, три шага, шесть — не больше. Вы каждый день встаете на ноги, когда пересаживаетесь в это кресло. Вы можете научиться ходить самостоятельно, если постараетесь.

Она протянула ей руки, а старая женщина пристально с негодованием смотрела на нее.

— Ты думаешь, я притворяюсь? Бог решил наказать меня этим недугом, и я только подчиняюсь Его воле.

— Я не верю этому, — сказала Лора. — Но я действительно верю, что Он поможет вам, если вы попытаетесь помочь самой себе. Вы позволили вашим мышцам ослабеть, так что они не могут держать вас, но еще не все потеряно: если мы начнем тренироваться каждый день, мышцы окрепнут. Давайте же — я не дам вам упасть.

Мама Тайлер оттолкнула ее руки и надулась, как ребенок.

— Я ничего подобного не сделаю. Иди, принеси мне стакан воды, пожалуйста.

— Вы уходите от разговора, — возразила Лора. — Я сейчас принесу вам воду. Но скажите, если вы знаете Уэйда так хорошо, чего он хочет от жизни больше всего?

— Чтобы его любили таким, какой он есть, конечно. Так, как его любила слепо преданная ему Вирджиния.

Лора кивнула.

— Я тоже так думала. Я полагаю, этого каждый из нас хочет. Морган, и Адам Хьюм, и я. И вы тоже. Это было бы так легко, так приятно. Нам никогда не пришлось бы смотреть в лицо своим недостаткам или как-то бороться с ними. Но мой отец никогда не считал, что это хорошо для кого-либо.

Мама Тайлер впервые слушала.

— Продолжай, — с сарказмом сказала она. — Настоящее откровение.

Ветерок порхнул над садом, и Лора, протянув руку, поймала яблоневые лепестки, а потом сдула их с ладони.

— Я не могу продолжать, — ответила она.