— А… это шоковое, так вы Медведицу видите?

— Нет.

— Не видите или не хотите… увидеть?

— Хочу… — а произнес это так, словно речь не о звездах и проверке зрения. Поддалась искушению, спросила, чего именно начальство хочет.

— Хочу детей, пока со здоровьем проблем лет. В свои пятьдесят, надеюсь еще суметь поиграть с сыном тинэйджером. — Не весело признался он.

— Да, такие мысли отрезвляют. — Вернулась к созерцанию звезд, отстраненно подумав, что я тоже много чего хотела. А получила не все и не сразу после оглашения желания, кое-что лучше бы не получала вообще. Так что теперь учусь ждать лучшего, выбирать лучшее, и не роптать на полученное и приобретенное, потому что это тоже мой выбор, сделанный когда-то давно-давно.

— Отрезвляют, — протянул босс. — У меня отец молод был. Я его живым и сильным запомнил.

— Это хорошо.

— А вы? — вопрос Влатимир задал совсем тихо.

— Что, а я? Моего отца вы видели. Он всегда был живым и сильным. И мне и Степке было на кого посмотреть и с кем поиграть с детства.

— Это да… я о детях. Есть желание с детьми успеть повозиться?

— Аааа, а у меня проблемы с щитовидкой, вот и вся моя возня.

— Рожать можешь? — резко перешел он на ты, и голос изменился, став неожиданно требовательным. Меня такая перемена не насторожила, а скорее рассмешила.

— Говорят, да. Но раньше пугали, что зрение значительно сядет.

— Если будешь рожать в Германии, не сядет. — Авторитетно заметил он.

От такого заявления я нашла в себе силы и села. Надо же само начальство не против чтобы рожала в Германии, удивительно как мне с Керимовым повезло. Обернувшись на него с улыбкой поинтересовалась:

— А я буду рожать в Германии?

— Если выйдешь за меня, то да. — Интересная информация для размышлений, это что своего рода предложение руки и сердца? Не верю… И все же сглотнув, уточнила:

— А я выйду за тебя?

— Это у тебя спросить надо. — Вот так оборот, и что тут скажешь?

— Так спрашивай.

— Так выйдешь? — не сдал своих позиций босс, уткнувшись взглядом в мою спину.

— А по нормальному спросить страшно?

— Честно? — его взгляд перекочевал выше и остановился где-то на уровне моих губ. — Страшно.

Если я правильно поняла, то это было одно из самых неординарных предложений руки и сердца. От знакомых слышала разные варианты: «Слышь, съедемся?», «Я сыну свою фамилию хочу дать», «Работа у меня опасная, и чтоб квартира брату не перешла…», а еще был такой «Светка, стерва, хрен тебе, а не свобода!». Варианта: «У тебя спросить надо» еще не было, да и можно ли его засчитать, если он произнесен в пылу борьбы за жизнь?

— Ну, если тебе уже на этом этапе страшно, поддразнила я, — то, что будет, когда мы…

Договорить мне не дали. И если бы поцелуй рот закрыл, так нет же… окровавленная ладонь Владимира.

— Шшшш!

От одного этого звука мое громко ухающее сердце из груди перебралось к горлу, дыхание тяжелеет, и я отчетливо чувствую запах крови, и ее вкус тоже. Проходит одна секунда, затем вторая… мои пальцы от напряжения начинает покалывать, ну а ладонь босса так вообще дрожать.

Еще ни разу в жизни меня так не пугала фраза, произнесенная приятным низким голосом уважаемого Цицишвили:

— Живые есть?

— Татьяна… Это за мной.