|
Откуда мне знать, Дэвид? Будь терпелив. Теперь мы обрели друг друга, а за Луи отныне волноваться не стоит. Поверь, я счастлив этим. Я улыбнулся и закивал, но упоминание о Луи вызвало в памяти страшную картину его обожженных останков в гробу. Она стала явственным и бесспорным доказательством того, что не видать мне больше солнечного света во всем его всесильном великолепии. Явственным и бесспорным доказательством того, что всем нам рано или поздно грозит гибель и что в часы между рассветом и сумерками весь смертный мир является для нас губительным врагом. – Я потерял так много времени, – заметил Лестат, энергичным взглядом обводя комнату. – Столько книг нужно прочитать, столько всего увидеть. Я вновь вернулся в мир, которому принадлежу. Наверное, мы могли бы провести после этого тихий вечер, читая книги или наслаждаясь великолепным собранием полотен импрессионистов, если бы не внезапный приход Меррик и Луи. Меррик не отказалась от своей любви к платьям простого покроя и в темно-зеленом шелке выглядела великолепно. Она шла чуть впереди более сдержанного Луи. Войдя в гостиную, они уселись на парчовую софу напротив Лестата. – Неприятности? – тут же поинтересовался он. – Таламаска, – пояснила Меррик. – Думаю, нам лучше покинуть Новый Орлеан, причем немедленно. – Ерунда, – не задумываясь, отреагировал Лестат. – Даже слушать не хочу. – Его лицо сразу вспыхнуло. – Я в жизни своей не боялся смертных. И вашей Таламаски тоже не боюсь. – А следовало бы, – возразил Луи. – Только послушай, какое письмо получила Меррик. – Что значит «получила»? – сурово спросил Лестат. – Меррик, неужели ты ходила в Обитель! Тебе ведь наверняка известно, что этого делать нельзя. – Разумеется, никуда я не ходила, – парировала она. – Это письмо подбросили в мой старый дом. Я обнаружила его сегодня вечером, и все это мне очень не нравится. Думаю, нам пора изменить образ жизни. Понимаю, что всю вину вы вправе свалить на меня. – Не стану я ничего менять, – заявил Лестат. – Читай письмо. Стоило ей вынуть послание, как я сразу разглядел, что оно пришло не по почте от старшин. Вместо бумаги они воспользовались настоящим пергаментом, способным сохраняться в течение веков, хотя наверняка текст был отпечатан на машинке, ведь старшины никогда не писали от руки. "Меррик! Мы с огромным волнением узнали о твоих экспериментах в старом родовом доме. Мы приказываем тебе как можно быстрее покинуть Новый Орлеан. Прекрати всякое общение со служителями Таламаски, а также с той опасной компанией избранных, под тлетворное влияние которой ты явно попала. Немедленно приезжай к нам в Амстердам. Твоя комната в Обители уже готова, и мы ожидаем, что ты выполнишь наши инструкции. Пожалуйста, пойми, что мы, как и всегда, хотим вместе с тобой извлечь урок из твоих недавних опрометчивых опытов, однако прими всерьез наше предупреждение. Ты должна порвать всяческие отношения, на которые мы никогда не давали тебе санкций, и немедленно явиться к нам". Меррик опустила письмо на колени. – На нем стоит печать старшин, – сказала она. Я отчетливо разглядел восковой оттиск. – А какое нам дело, что там стоит их печать? Или любая другая, – вспылил Лестат. – Они не могут силой заставить тебя приехать в Амстердам. Стоит ли вообще думать об этом? – Наберись немножко терпения, – отвечала Меррик. – Речь не о том, стоит ли обращать внимание на это письмо, а о том, что все это время мы находились под пристальным наблюдением. Лестат покачал головой. – А мы всегда находимся под пристальным наблюдением. Лично я больше десяти лет ряжусь под того, кого сам выдумал. Какое мне дело, если за мной неусыпно следят? Пусть только кто-нибудь попробует мне навредить. |
