И как наследник...

Блондинчик поцеловал раскрытую ладонь Мари.

А я отвернулась.

Заслужили.

Жалости я не испытывала, сочувствия тоже. Я протянула руку к вдове и потребовала:

- Мое письмо.

Глава 17

Глава 17

Старуха вышла.

- И что нам делать? - мрачно поинтересовался Диттер, потирая колечко. Его явно подмывало обратиться к силам высшим, вот только подозревал, верно, что повод недостаточно веский. А силы оные лучше по пустякам не тревожить.

Свет - он тоже не всегда благодатный.

- Ничего, - я поводила руками над макушкой Мари. - Само пройдет.

И вообще...

По заслугам.

- Но это же...

- Она в своем праве, - нити проклятья колыхнулись, истончились, но лишь затем, чтобы вновь восстановиться. Они срастались моментально, не меняя узора, из которого мне, если быть честным, были понятны лишь отдельные элементы.

- Это незаконно...

Как сказать... проклинать людей, конечно, закон не разрешает, но если проклятье не причиняет физического вреда, то ведьма отделается небольшим штрафом.

Или большим.

Впрочем, состояния старухи хватит и на то, и на другое, и на вместе взятое.

Диттер запыхтел.

- Она могла...

- Что? Обратиться в жандармерию? - я помахала рукой перед глазами Мари, но та даже не моргнула. Вот это я понимаю, сила... - Во-первых, ее здесь не любят, а потому с большой долей вероятности никто не стал бы слушать...

...что там лепечет сумасшедшая старуха.

- А во-вторых, даже если бы стали... с ними легко договориться. Состояние же старухи - кусок лакомый... в-третьих, случись чудо и начнись расследование, что бы им инкриминировали?

Дознаватель повернулся ко мне спиной.

Не одобряет.

Я сама не сторонник вот таких вот методов решения, все же проклятия - материя тонкая, никогда не знаешь, как на судьбе отразятся. Бабушка так говорила, а уж она в подобной волшбе знала толк.

- Пара безобидных шуток... а ведь они планировали убийство.

- Все равно...

- Деточка, инквизицию не переубедишь, - старуха двигалась легко, будто разом скинув прошедшие годы. И становилось ясно, что проживет она еще не один десяток лет, исключительно назло окружающим. - На редкость упрямые типы... был у меня один любовник, из ваших... горячий мужчина, но такой неподатливый... это у них от природы... благодать даром не проходит. А в жандармерию ты сходи, для порядку, так сказать...

Сходим.

Чего уж тут, правда, сомневаюсь, что визит этот доставит мне удовольствие.

- На от, - старуха протянула узкую плоскую шкатулку. - И тебе, болезный. По капле натощак, и, глядишь, еще побарахтаешься... что уставился? Мы-то, конечно, зло, да только и люди не добры... прежде чем на ведьму пенять, пусть на себя посмотрят... бери-бери, я людей не травлю... без причины особой, да... а ты мне безразличный... только раз уж за девкой увязался, здоровье пригодится. Их род не нами проклятый...

- А кем?

Старуха махнула рукой: мол, идите уже.

И добавила:

- Я ей приданое дам... тысячи три, а может, и четыре... и не гляди на меня, мальчик, сперва доживи до моих лет, а после уже и осуждай... и никогда, слышишь?! Никогда не дразни ведьму... хотя чего я говорю? Ты уже на своей шкуре испытал, верно?

Уже в машине я протянула Диттеру флакон.

- Не будь дураком, она хоть ведьма, но травить и вправду не станет.

От флакона разило магией, темной, недоброй, наверняка, на крови замешанной, но Диттеру этого знать не надобно.

- И если сама взялась помогать, то прими.

Проживешь чуть дольше.

Но этого я не сказала. А Диттер, к чести его, не стал притворяться, будто чужая помощь ему без надобности.