— А ничего не хочу сказать. Ненавижу эти рожи просто. Эти рожи мне просто — во!

Вырвиглаз постучал по кадыку ребром ладони. Интересно, чем это ему классики надоели?

— Во — мне просто эти рожи!

Я промолчал.

— Чего молчишь? Спроси у меня, почему я их ненавижу?

— Ну и почему?

— Потому что они мудрые. Такие мудрые глаза, такая вековая мудрость…

Вырвиглаз вскочил на стол, попробовал доплюнуть до Некрасова, но не доплюнул.

— Мудрые, жабы. Блевать я хочу от их мудрости! Мудрость — это самое страшное…

Зря я сюда пришёл. Теперь лучше подальше держаться, а то заплюёт. Вырвиглазовская философия ещё хуже вырвиглазовской золотой лихорадки.

Я при беседе с Вырвиглазом уже научился отключать связь мозга с ушами, он рассказывал, а я смотрел в окно, там ничего интересного не происходило. В центре школьного двора стоял тощий тип. Невысокий, в оранжевой футболке, в кепке. Тип смотрел себе под ноги. И всё. Больше я ничего не заметил.

— Я всегда говорил, что ты ничего не понимаешь. — Вырвиглаз спрыгнул на пол. — Ничего.

Он пнул дверь класса и вышел в коридор. Я тоже вышел. Вырвиглаз вернулся к двери кабинета и плюнул на ручку. И тут я вспомнил. Клара Вадимовна перед Новым годом организовывала традиционный спектакль. «Гамлет, или Сон в летнюю ночь», что-то вроде этого. Вырвиглаз очень хотел исполнить хотя бы маленькую, но роль. Но роль ему не досталась, Клара назначила на роли учеников из своего класса. Тогда Вырвиглаз решил спеть под гитару. Это ему разрешили. А лучше бы не разрешали. Вырвиглаз вышел на сцену, принялся петь, и зал заржал.

С тех пор Вырвиглаз затаил на Клару обиду. Так что это он не мне хотел приятное сделать, это он русичке хотел навредить. Низкий, жалкий Вырвиглаз. А ещё на классиков тянет…

Он наклонился над дверной ручкой и принялся фыркать и сопеть, видимо стремясь выдавить соплю. Мне на эту гадость смотреть совсем не хотелось, я направился к выходу. Вырвиглаз догнал меня почти на улице.

— Не получилось, — пожаловался он. — Денёк неудачный, я это сразу почуял, на «точку» пойдёшь?

— Не.

— Ну и дурак.

Он пересёк двор, задел плечом оранжевого типа, причём так сильно, что тот едва не упал, из чувства протеста перелез через забор в самом высоком месте и исчез. Вырвиглаз любил непредсказуемые выходки, считал, что такие поступки прибавляют ему загадочности.

Лучше бы уши мыл.

Я поглядел на часы. Приёмное время уже началось. Отец, наверное, ждёт меня на крыльце. Впрочем, от школы до больницы совсем ничего, пять минут.

Перелезать забор я не собирался, в нём хватало дыр.

— Привет, — сказал оранжевый, когда я проходил мимо.

— Привет, — машинально ответил я.

Он вроде как попытался даже руку мне протянуть, но я финтанул вправо.

По пути в больницу забежал в магазинчик, купил холодного лимонада. У нас свой лимонадный завод есть, он не загнулся почему-то. Лимонад стоит нормально и вкусный. Я приложил ко лбу бутылку, охладился, затем отщёлкнул крышку и выдул сразу половину.

По вкусу почти груша. На периферии зрения мелькнуло яркое пятно. Я осторожно оглянулся. Пятна не было. Показалось, что ли?

Свернул на Хлебозаводскую. Специально. Здесь всегда вкусно пахнет. Хлебом, квасом, печеньем. Хорошо тем, кто здесь живёт, хотя они, наверное, уже привыкли. Заглянул в магазинную лавку. Пустота, всё уже с утра разобрали, а то бы я батон купил, точно. Батон с лимонадом — лучшая еда.

Опять мелькнуло. Пятно. На этот раз я заметил, пятно было оранжевого цвета. Оранжевая футболка.