Если прав Барт, тогда Лэвери и Лола встретились у подъезда. Лэвери уже грозила тюрьма, и ему не хотелось становиться еще и козлом отпущения в расследовании убийства — он ведь был последним, кто видел Лолу Дакоту живой.

Но вдруг она доверяла ему настолько, что рассказала о своих догадках? Что ей известно, где Войт, и она собирается увидеть ее, найти. Как и я, Лэвери предположил, будто эти слова означают, что Шарлотта жива. Но Лола знала правду. Сказала ли она об этом Шриву, пока меньше часа находилась у себя в квартире? Может, она угрожала съездить на остров за доказательствами? И кто помешал ей это сделать? Шрив?

Я снова начала извиваться, тратя последние капли сил на свои путы. Не знаю, действительно ли они ослабли или мне просто хотелось в это верить.

Я остановилась отдохнуть. В огромную дыру, когда-то бывшую окном, врывался яростный ветер. Он находил лазейки в моей одежде, задувал в капюшон парки, колол уши, со свистом пробирался в рукава, проверяя на прочность термобелье.

Бездомные выживают в такие зимние ночи, говорила я себе. В этот момент на всех городских улицах и тротуарах, в картонных коробках и дверях магазинов ютятся старики. Немощные, больные. Ты сможешь, нашептывали тихие голоса. Люди знают, что ты пропала, тебя уже ищут. Сколько пустых столов осталось рядом с Шарлоттой? Что мне придется сделать, чтобы не оказаться на одном из них в ожидании весенней оттепели?

Заскрипел снег, и я услышала шаги. Потом показалась узкая полоска света. Уинстон Шрив вернулся и принес шестифутовый кусок толстой веревки.

36

Шрив говорил со мной, а я не могла оторвать взгляд от веревки. Он присел на корточки и развязал мои путы. По сравнению с тем, что он бросил на потрепанный грязный матрас, они казались кукольной одежкой.

— Это на тот случай, если все пойдет ужасно плохо. Пусть она вас не пугает.

Понимаю. До сих пор события разворачивались четко по расписанию. Все шло хорошо. Какую беду я накликала, выскочив из квартиры Джейка в воскресенье вечером? Я зажмурилась и представила, как лежу на диване в его гостиной. Как хорошо, думала я, вновь почувствовать, что он ласкает меня, занимается со мной любовью. Что могло быть ужаснее, чем события последних суток?

Я подвигала ногами и руками, чтобы размять их. Ноги начало покалывать — из-за того, что я долго сидела неподвижно, они затекли.

Шрив принес полиэтиленовый пакет из какого-то супермаркета, который, наверное, попался ему на обратном пути к канатной дороге на Второй авеню. Он вытащил половинки сэндвичей из алюминиевой фольги и снял крышки с двух больших стаканов кофе.

— Вот, совершенно безвредно. — Он отпил кофе, показывая, что туда ничего не подмешано. Я глотнула теплой жидкости, и несколько скованных холодом дюймов моего горла отогрелись. Наверное, мне было все равно, есть ли там наркотики. Возможно, сон — это лучше того, что ожидает меня в этом городском иглу. За три минуты я выпила все кофе. Что-то — либо кофеин, либо возвращение Шрива — встряхнуло меня, и я вся обратилась во внимание.

Шрив протянул мне фольгу, но от сэндвича я отказалась. Голод мучил меня часами, но сейчас снова накатил приступ тошноты, и я не могла даже смотреть на твердую пищу.

— Что вы знаете о миниатюрной модели острова, мисс Купер?

Я молчала.

— Вы почувствуете себя лучше, если что-нибудь съедите. Вы намерены упрямиться, да? — Он взял еще индейки. Я молча смотрела на нею. — Хотите дотянуть до рассвета?

Я знала, что Майк с Мерсером не дали бы Шриву выйти из участка, не посадив кого-нибудь ему на хвост, особенно после липовой фразы про вопрос третьего отделения «Последнего раунда». Если мне удастся потянуть время, убойный отдел найдет меня. Я была в этом уверена.

— Что сказал детектив Чэпмен?

— Простите.