— У нас ваш офицер! — кричал Мариг. — Еще шаг — и я убью его! Клянусь железными богами, убью! Убирайтесь! Оставьте нас, если его жизнь для вас хоть что-то значит!

Очевидно, он не знал Корпуса Смерти Крига.

Комиссар не почувствовал смертельный лазерный луч. Он вообще ничего не почувствовал. Он упал, не в силах справиться с невидимой тяжестью, вдруг навалившейся на грудь. Затем услышал топот армейских ботинок, грохот подъезжавших «Горгон», но не стрельбу. Он оказался прав: со смертью Марига, чье тело лежало рядом, его последователи отказались бороться. Теперь армия Крига могла двигаться дальше. Перед глазами Костеллина возникла маска противогаза.

— Полковник? — спросил он сквозь туман.

Маска приблизилась, носивший ее встал на колено подле комиссара, и Костеллин разглядел знаки различия квартирмейстера.

— Говори прямо, — прохрипел комиссар, желая пролить свет на свою участь, стараясь отогнать парализующий страх, — сможешь залатать меня? Я буду жить?

Квартирмейстер покачал головой.

При этих словах криговец полез комиссару в карман и вынул вещицу, о которой тот совсем забыл: желтый куб, хранящий священную реликвию — фрагмент кости. С большим почтением он положил ее к себе и лишь затем обратил внимание на человека. Его закрытое маской лицо выглядело как череп, словно он был предвестником самой смерти. Последнее, что видели глаза столь многих криговцев. Почему-то Костеллин никогда не думал, что то же увидит и он, что он будет на их месте. В юности он мечтал погибнуть на поле боя, в последнее время стал надеяться на более мирную смерть — стариком, в своей постели. Но никогда не думал он, что погибнет от выстрела одного из своих солдат. Он почти рассмеялся от нелепости своей смерти.

— Пусть покоится с миром твоя душа, — сказал квартирмейстер. — Пусть знает, что Император оценил твою жертву и жизнь твоя прошла не напрасно.

Потом он протянул затянутую в перчатку руку и закрыл ему глаза. Последнее, что почувствовал комиссар, прежде чем нырнул в темноту, — как квартирмейстер забирает его цепной меч.

Глава двадцать четвертая

На всем пути внутрь города больше не было признаков ни разведчиков-некронов, ни парящих над головами их летательных аппаратов. И все-таки противник готовился и ждал, развернувшись боевым порядком перед черной как ночь пирамидой. Их число увеличилось в разы, как и предсказывали генералы Крига. Но вот чего они не ожидали, так это того, что армия некронов даже превзойдет числом их собственную, по крайней мере этот полк. Когда офицер СПО увидал эти толпы, то выругался в канал общей связи.

Открывшийся огонь некроны сосредоточили на оставшихся в строю «Горгонах». Гаусс-винтовки пробивали броню, им отвечали, когда могли, тяжелые стабберы. Машины продержались достаточно долго, чтоб успеть выгрузить всех пассажиров, ринувшихся вперед, стреляя по врагу из хеллганов. Как и раньше, упыри окопались в самом центре рядов Корпуса Смерти, и гвардейцы были готовы. На этот раз тем не менее главной мишенью противника оказались гренадеры с мелтаганами, так что трое из них были освежеваны в течение первой минуты.

Гюнтер отслеживал все эти события по воксу, пытаясь из массы беспорядочных сообщений сложить целостную картину. Его «Кентавр» был оборудован перископом на месте второго водителя, но от него было мало толку — слишком далеко от поля боя. Он мог разглядеть громаду пирамиды, но не мог понять, где находится вход. Стрелок его экипажа, гвардеец Крига, имел лучший обзор из своей башни, так что его сведения были особенно важны. Справа от Гюнтера бывший фермер, куда больше привыкший к тракторам, нежели танкам, вцепился в руль так, что побелели пальцы.

Остальные четверо членов его отделения — еще пятеро ехали в другой машине — казались не менее напряженными.