— И рисковать, что руины заблокируют нам дорогу? А если вы правы и эти люди действительно тут, чтобы навредить нам? Вы можете гарантировать, что несколько неприцельных выстрелов положат конец этой угрозе? У нас с собой атомные бомбы, полковник. Единственный выживший, удачно разместивший подрывной заряд, — и весь полк погибнет в ореоле славы несколькими часами раньше, чем должен.

— Тогда пошлем вперед «Горгон», — сказал полковник.

— Вы меня удивляете, — ответил Костеллин. — Вы готовы рискнуть еще одной «Горгоной», вместо того чтобы пожертвовать одной жизнью?

— Противник использовал уже множество зарядов. Теперь, я думаю, их осталось не так много. Ваш план менее рискованный, чем мой, но шансы на его успех выше.

— Я с этим не согласен, — сказал комиссар. — А так как мы ставим на кон лишь мою жизнь, то я имею на это право. Я могу достучаться до этих людей, полковник. Даже если они служат некронам, то лишь из отчаяния. Я могу дать им надежду! Как минимум я хотя бы выманю их, чтобы оценить их силы.

Полковник на секунду задумался, потом согласно кивнул. Затем связался с разведчиками впереди и сообщил, что к ним идет комиссар. Он велел им сохранять дистанцию, но прикрывать Костеллина так хорошо, как только могут. Комиссар прошел мимо ожидавших солдат, мимо «Кентавров» и мимо «Горгон». Его уверенность поблекла, когда он остался один, — лишь иногда замечал движение среди руин, когда солдаты в масках занимали позиции у окон или дверных проемов.

Он продолжал идти, глядя вперед и подняв руки вверх, пока не засек краем глаза движение в одном из окон первого этажа. Тогда он остановился, громко назвал себя и сказал, что хочет поговорить. Прежде чем заглохло эхо его слов, раздался ни с чем не спутываемый щелчок вставляемой в гнездо батареи, а потом раздался женский голос:

— Мой муж держит тебя на прицеле. Брось оружие.

Комиссар сделал, как велели, повинуясь голосу, затем велевшему ему отойти на десять шагов назад. Дверь открылась, и оттуда выскользнула невысокая темная фигура, не поднимавшая головы. Она подобрала плазменный пистолет, но поднять цепной меч не смогла и решила оставить его. Пистолет она неумело направила на комиссара и жестом велела войти внутрь. У двери лежало тело молодой женщины, и Костеллин, проходя мимо, взглянул на нее и убедился, к своему огорчению, — хотя и не удивился, — что ей давно уже ничем не поможешь. По шаткой лестнице он поднялся в большое открытое помещение, судя по разбросанным одеялам, кишевшим блохами, и вони испражнений, бывшее ночлежкой мутантов. Он насчитал шестерых человек, вжавшихся в темные углы.

Его встретила чета среднего возраста. Мужчина, бородатый и лысеющий, держал в руках лазган. Молодой человек, что привел его сюда, спрятался за ними, все еще держа в руках пистолет Костеллина.

— Ты имперец, — процедила женщина, прищурившись и с подозрением глядя на аквилу комиссарской фуражки. — Почему мы должны тебе верить?

— Я могу вывести вас из города, — ответил Костеллин.

— А с этого мира?

— С милостью Императора, этого не потребуется. Со мной армия, готовая драться с захватчиками. Мы верим, что можем…

— Не слушай его, — злобно прошипел муж. — Это лишь слова, не больше! Где был Император, когда пришли эти твари? Почему его армии не могли спасти нас тогда?

— Я понимаю, это выглядело, будто бы про вас забыли. Но…

— Запечатали в этом аду, — сказала женщина, плача. — Согнали на бойню. Мы думали, что никогда…

— Мы не ожидали атаки, — сказал Костеллин.