Он заметил в толпе такую же фуражку с пикой и, извинившись перед лейтенантом, начал проталкиваться к ней. Комиссар Манхейм втолковывал что-то окружившим его гражданским. Речь шла о том, что воздух планеты не опасен для жизни. Прибывающие солдаты носят маски и противогазы просто на всякий случай, ради перестраховки. Как только он сказал это, мимо прошагала группа солдат в полной боевой выкладке, панцирной амуниции и металлических масках. Вновь начались вопросы. Костеллин взял коллегу под руку и повел в тихий угол.

— Вы уже высадились, — констатировал Манхейм.

— А что мне оставалось? — ответил Костеллин. — Спал себе в кровати, предвкушал шестидневный отпуск. Я-то думал, вы с полковником тем временем выясните про гражданские беспорядки и загадочные артефакты. А теперь? — он обвел рукой окружавшее их зрелище. — Что случилось, Манхейм?

— Хотел бы я знать, — сказал Манхейм. — Действительно хотел бы. Мы с полковником Сорок второго были у губернатора Хенрика в Высоком Шпиле, когда отключился свет. Его люди отвели нас назад к шаттлу, чтобы связаться с десантным кораблем… Мы летели, Костеллин, когда поступили первые сообщения. Жуки. Летающие металлические жуки, причинявшие невероятные разрушения. Один парень из СПО делал доклад, когда они набросились на него. Через десять секунд он был мертв.

— Жуки? — ошеломленно повторил Костеллин.

— Тогда-то Хенрик, видимо, и отдал приказ об эвакуации. Генералы и так этого хотели, но пока мы говорили… Первые беженцы с нижних уровней уже добрались сюда. А нам поручил погрузочные работы. Лифты, естественно, не работают. Выбраться можно лишь на своих двоих, через старые ворота на земле — сквозь подулье, кишащее мутантами.

— Губернатор здесь? — спросил Костеллин.

— Я его не видел, — сказал Манхейм. — Последнее, что я слышал: за ним послали флаер.

— Они знали, — с уверенностью ответил Костеллин.

— Прошу прощения?

— Генералы. Они знали. А если не знали, то догадывались. Тебе не кажется подозрительным, что они организовали все это, будучи уверены, что угроза заслуживает внимания четырех полков Имперской Гвардии? Они действительно не представляли, что это может быть?

— Трудно сказать наверняка, — ответил Манхейм.

— Они знали, — повторил Костеллин. — И вы тоже, Манхейм. Вы служите достаточно долго, чтобы слышать подобные истории.

— Необъяснимые утечки энергии, — осторожно кивнул Манхейм.

— Ксеноартефакты глубоко под землей, явно до колонизации человечеством. Скажите, генералы видели письмена на них?

— Я видел их, — ответил Манхейм. — Хенрик показывал голопикты фрагментов камня, сделанные до отключения света. Показывал пикты письмен на колонне, раскопанной в шахтах, и… Ничего подобного я в жизни не видел. Едва взглянул, а глаза уже заболели.

— И жуки, — подсказал Костеллин, — стальные жуки.

— Рокан обмолвился, что якобы командование Флота от него что-то утаило, — вспомнил Манхейм.

— Как и наши генералы, — заключил Костеллин. — Пока не получат неопровержимых доказательств, будут держать подозрения при себе, готовясь к худшему. Они не осмелятся вымолвить, что у них на уме. Никто не хочет первым произнести: «Некроны».

— Комиссар.

Костеллин обернулся. Он полагал, что совершенно один в этом помещении десантного корабля, в пустом десантном отсеке.