– Перестань, – попросила она. – Это не смешно.

– А с чего должно быть смешно? Я тут, вообще-то, потрахаться пытаюсь. – Он встал из-под одеяла и начал расстегивать ее ночную рубашку. Как обычно, его пальцы двигались жутко неуклюже.

– Нет, подожди, – осадила его она. – Да погоди же! Я хочу, чтобы ты сделал для меня только одну вещь. Одну-единственную!

– Гос-с-споди. И какую же?

– Всего одну, прежде чем ляжем.

– Я уже лежу на тебе, если не заметила.

– Я в курсе. Я не об этом.

– А о чем тогда?

– До того как мы приступим, не мог бы ты сперва подложить в огонь немножко дров? Иначе я здесь околею. Прошу! – Она состроила ему жалобные глазки. Обычно это помогало – сработало и сейчас.

– Ладно-ладно. Устроим. Где тут вся эта фигня для растопки хранится?

– Кажется, прямо перед печкой. – Потом она как можно более застенчиво добавила: – Спасибо, Дэн.

– «Спасибо, Дэн», – передразнил он. – Какая же ты фальшивка, ты бы знала.

Она шлепнула его по заднице. Не утруждая себя процедурой надевания халата, Дэн подошел к двери и выглянул в темную кухню. Дверь Ника была закрыта, а в самой гостиной свет погас. Кажется, никого. В струившемся из спальни слабом свечении Дэн на цыпочках подошел к печке и отворил дверцу. Внутри почти все прогорело – золы накопилась гора, а из всех поленьев уцелело одно-единственное жалкое бревнышко. Мардж была права: к утру они основательно продрогнут с таким запасом.

Он протянул руку, поднял с пола кедровое полено и просунул его в топку. В доме не было слышно ни звука. Даже жутковато как-то. Дэн решил подбросить в огонь еще полено и раздраженно поморщился, когда нечаянно зацепил его краем угол дверцы топки – та на весь дом лязгнула. Нет, тут быстро вопрос не решить. Очень осторожно он извлек из ящика самую крупную чурку и плавно погрузил ее в горнило.

Лишь сделав это, он заметил, что поленья легли вплотную друг к другу – разумеется, так они гореть не будут. «Вот дерьмо», – раздраженно подумал Дэн и заозирался, ища кочергу. Та лежала у стены, рядом с буфетом. Орудуя ею как можно деликатнее, Дэн стал ворочать поленья, образуя меж них зазор, достаточный для прохождения потоков воздуха. Наконец он отложил кочергу, глубоко вздохнул и глянул внутрь печки, чтобы проверить, насколько весь этот труд окупился.

Из-за ночной тишины ему показалось, будто своими манипуляциями он всех здесь перебудил. Тут уж ничего не попишешь – в провинции почти всегда тихо. Он поймал себя на мысли о том, что тишь да гладь непременно начали бы действовать на нервы, вздумай он задержаться тут подольше.

Ага, кора уже загорелась, а значит, вскоре займутся и сами поленья. Ну что ж, самое время возвращаться к Мардж, бурить влажные месторождения. Он затворил дверцу топки, накинул защелку – и в тот же миг услышал, как совсем рядом скрипнула половица.

Отчетливо осознавая, что кто-то стоит прямо за спиной, Дэн сглотнул слюну. Его бросило в холод. Прилив адреналина подсказывал, что в такой ситуации только и остается, что обернуться, и он это сделал.

– Неплохая у тебя задница, – с улыбкой заметила Карла, подходя к холодильнику. – Ищешь, чем горлышко смочить?

– А… да нет, нет, – забормотал Дэн, чувствуя, как колошматит в груди сердце. Карла открыла дверцу холодильника. Вырвавшийся изнутри поток света сделал ткань ее халатика почти прозрачной.