Шеринг кивнул.

– Знаешь, что меня беспокоит, шеф? – спросил он.

– Говори.

– Про мужчин у старика речи не шло.

– Меня это тоже беспокоит, Сэм. И очень сильно.

– Думаешь, дело не ограничивается парой бомжих и выводком шпаны?

– Подозреваю, не ограничивается.

– И на какой численности отряд ты тогда рассчитываешь?

Питерс зевнул. Он встал и надел шляпу и пальто, повернулся к Шерингу – и снова нахмурился.

– Скольких ты сможешь собрать? – спросил он.

1:18

Праздник почти начался. Добыча висела на зеленом деревянном вертеле, аккурат над костром. Губы худощавого стали вялыми и влажными. Он счистил с нее кожу головы своим ножом и отложил печень и почки, в то время как другой мужчина срезал и наточил ветки молодой, гибкой березы. Вместе они проткнули тушу вертелом, связали руки и ноги вместе и повесили ее над огнем. Теперь богатый аромат заставил их улыбаться. Они слушали, как трещат и взрываются кости, как шипит жир, и ждали.

Дети хорошо разожгли огонь. Они отошли от туши, довольные собой, наблюдая, как старшая девочка проворачивает вертел. Ребенок в животе девочки резко шевельнулся, но она того не заметила. Позади нее двое младших, брат и сестра, окунули пальцы в ведро и слизали с них прохладную кровь. Добыча поджаривалась равномерно, когда они услышали крики остальных из-за дома.

Они подняли глаза и увидели, как в доме погас свет. Здоровяк, карауливший все это время у входной двери, вынул ножи из-за пояса и обежал дом по кругу. Крики не стихали. Они не чувствовали ни страха, ни какого-либо реального беспокойства при этих звуках – одно только любопытство. Дети первыми отошли от огня.

Главарь велел им остаться. Они послушались. Тощий мужчина уже шагал впереди всех. Краснорубашечник сунул топор за пояс и двинулся за ним. Он поискал признаки движения у входной двери и окон – и ничего не увидел; побежал в сторону дома.

Повернув за угол, он увидел двух старших мальчиков, стоящих на коленях на земле, закрывая лица руками. Женщины все еще кричали. Самая младшая из них – ее он любил сношать – рвала на себе рубище, отчего-то мокрое и блестящее. Самка обнажила грудь, и он увидел, что плоть каким-то образом обгорела. Он не понял, как так вышло. Да и другие мужчины смотрели на него в поисках ответа, разводили руками. Он пожал плечами.

Краснорубашечник увидел, что окно спальни по-прежнему заколочено. «Значит, они не выбрались, – подумал он, – засели внутри». Но если они не пытались прорваться, то что же тогда случилось? Двое детей, судя по всему, не пострадавших, указывали куда-то наверх. Мужчина посмотрел на распахнутое чердачное окно. Опустил взгляд – и заметил лежащую на земле, рядом с одной из женщин, кастрюлю.

Он нагнулся и провел пальцем по краю. Еще теплая и в какой-то жидкости.

Он сунул палец в рот на пробу. Масло.

Он улыбнулся. Умная дичь попалась.

Но оно и хорошо – на дураков охотиться скучно.

* * *

Ник видел, как двое мужчин исчезли за домом в тот момент, когда Дэн скатился с лестницы. Мгновение спустя Мардж сунула ему в руку полотенце и вслед за ним поднесла ручку кастрюли с кипящей водой. В горле Ника пересохло и пересохло.

– Они все еще там, – доложился он. – Детишки эти.

Он чувствовал, как Дэн рядом с ним колеблется.

– Мы облажались, – наконец сказал Ник.

– Ничего не попишешь, – бросил Дэн. – К черту! Погнали.

Ник взглянул на Мардж. Она тоже, кажется, колебалась.

– Я сказал, пойдем! – грубо и зло повторил Дэн.

Ник сдвинул засов.