— Странно. Когда мы приехали сюда, у него были два парня — гости, сказал он, — которые вели себя грубо и больше походили на… судя по отношению к нему, могу предположить, что они рабочие. Крепкие парни. Может быть, вооружены. Он выгнал их.

— Номера лицензий?

— Лицензии им были ни к чему.

— Имена?

— Джоуи Прист и Дуги… Лопес, кажется.

«„Джоуи“ и „Дуги“ — такие надписи были на пленках Уэнделла».

Салливан хмурится, у него не слишком большое желание рассказывать что-либо еще.

— Продолжайте, — напоминает Воорт, чувствуя растущее доверие к этому человеку.

— Ну, это просто ощущение, но Прист, кажется, нас испугался. Его отпустило, когда я сказал, что нам поручено его охранять. Интересно, почему он думал, что мы вообще придем.

— Три полицейские машины, остановившиеся возле дома, взбудоражат любого, вам не кажется?

— Здесь было совсем другое. При виде полицейских люди боятся, что это означает дурные вести. Прист, похоже, трясется за свою шкуру. Он потел как свинья, хотя кондиционер к тому времени создал температуру субарктических широт.

— Последний вопрос. Не могли бы вы сказать, соответствовала ли реакция Приста его неуверенности в цели вашего прихода — защита или арест?

Салливан усмехается:

— Насколько я понимаю, у Ная имеются записи о взятках в строительной промышленности. По крайней мере именно это я слышал.

Воорт благодарит Салливана, и тот уходит, чтобы проверить готовность.

«Как же Уэнделл сюда попадет? Что же еще я упускаю?» — думает Воорт.

— Давай познакомимся с Пристом, — говорит он Мики. — Всегда мечтал защищать паршивца, который ограбил город на два миллиарда. Это было делом моей жизни.

— А как насчет презумпции невиновности? — говорит Мики, грозя пальцем. — Доля Приста может составлять несколько миллионов. Помимо всего прочего, если мы спасем его задницу, тебя не уволят.

— Потеет как свинья, да? А разве свиньи в самом деле потеют?

Прослужив многие годы в полиции, Воорт знает, что зло — когда оно приходит — может явиться в земных размерах и очертаниях: девятилетняя школьница, калека в инвалидном кресле, миниатюрный колли, который виляет хвостом, а через мгновение его отношение меняется в худшую сторону.

Но когда Воорт с Мики входят в кабинет, человек, который медленно поднимается из кожаного кресла, поражает своей учтивостью.

Тело как бочка, незапоминающееся лицо, густые волосы зачесаны и уложены назад с помощью геля, глаза похожи на пару изюмин в тесте. Прист — толстый мальчик из пятого класса, который вырос и обогатился, но так и остался толстым мальчиком. Неудивительно, что ему нужен столь мощный кондиционер. Мясистая шея возникает прямо из пропотевшего воротника. Белая рубашка с открытым воротом фирмы «Барнис». Брюки на черных подтяжках от Ива Сен-Лорана. Часы «Ролекс». Вся эта упаковка дорогая и бесформенная. На большом столе перед окном с опущенными шторами Воорт видит груду полуразвернутых и свешивающихся на пол синек. Работающий, или пытающийся работать, человек спрятался в свой кабинет-бункер, который полицейские оцепляют снаружи.

Рядом Воорт замечает столик с белым картонным макетом плана развития города.

— Расскажите, как вы его ловите, — начинает строитель низким суровым ворчанием, и от этого исчезает впечатление о мальчике-толстячке. — Поведайте, что мои налоги ушли на что-то более стоящее, чем оплата бездействия полиции, в то время как псих бегает на свободе.

Его слова не задевают Воорта.