Стоило бы закрыться. Какой бы это принесло вред? Все равно никого не будет.

Но я не мог этого сделать. «Бэддз Бар энд Грилл» и без того боролся за свое существование, поэтому, если у меня и была хоть какая то надежда оставить отцовский бар на плаву, я не мог себе позволить закрыться раньше. Отец может и умер ‒ уже три месяца как он в могиле ‒ но я не мог допустить, чтобы и его бар отправился туда же. Я из кожи вон лез, однако одного меня было недостаточно, чтобы управлять целым баром. Я видел, что бизнес просел просто из за того, что я один не мог справляться со всеми заказами, поэтому люди шли в другие места.

Я вырос в этом чертовом баре. Я учился ходить, лавируя между столиками три и четыре. Поцеловал первую девушку в аллее позади бара, переспал с ней же в кладовке на чердаке. Впервые подрался прямо тут, на парковке.

Я не мог позволить этому месту закрыться. Как нибудь бы справился. Держал бы бар на плаву, даже если бы он перестал быть таким популярным местом, как был когда то. Может, мне надо было, стиснув зубы, нанять кого то себе в помощь. Я ненавидел эту идею: за все время, что я себя помнил, мы никогда не нанимали кого либо не из семьи. И мне претила мысль нарушить эту традицию.

Я надеялся, что после смерти отца на меня свалится какая то неожиданная удача. Ну, знаете, наследство или что то в этом роде. Я полагал, что отец хорошо управлялся все эти годы, что у него были сбережения. А вот и нет. Не знаю, как он умудрился ничего не накопить: он практически жил в этом баре и очень редко его покидал. Когда я и мои братья были моложе, мы все жили в квартире над баром. Мама готовила еду, отец подавал напитки.

Когда мне было семнадцать, мама умерла ‒ и обязанности по готовке перешли ко мне. Я возвращался домой из школы, одевал фартук и подавал бургеры, картошку фри и куриные крылья. Это была моя первая работа, а сейчас, десять лет спустя, как оказалось, единственная. Когда мне было двадцать, отец позволил помогать ему с бухгалтерией, мы разделили смены: три дня в неделю работал он, четыре ‒ я.

Я знал, что дела в бизнесе шли не очень хорошо, но за последние несколько месяцев, с тех пор как умер отец, все резко пошло на спад.

Я прилагал все усилия, чтобы держать дело на плаву, однако этого было недостаточно: я был единственным сотрудником. Я готовил, обслуживал бар, убирал со столов, мыл полы и подметал. Я работал так семь дней в неделю ‒ с четырех вечера, когда мы открывались, до закрытия ‒ до двух ночи.

Удручало еще, что, несмотря на существование семи кровных братьев, никого из них не было рядом, чтобы помочь.

Да, все верно, нас было восемь. Мама с отцом вырастили восьмерых мальчиков в трехкомнатной квартире над баром, мы жили по четверо в комнате с двухъярусными кроватями. Когда мама умерла, Зейну было пятнадцать, Броку ‒ тринадцать, Бакстеру ‒ двенадцать, близнецам Ханану и Корин ‒ десять, Лусиану ‒ девять, Хавьеру ‒ самому младшему в нашем племени ‒ было семь.

Десять лет спустя Зейн уехал и вступил где то в спецназ «Морских котиков». Брок играл в футбол в Канадской футбольной лиге, и им заинтересовались агенты из Национальной футбольной лиги США, ну или так он утверждал. Бакстер был пилотом и путешествовал по стране со своим авиашоу. Ханан и Корин гастролировали со своей хард рок группой «Пешка Офицера», а Лусиан… Ну, я не был точно уверен. Он ушел из дома в день своего восемнадцатилетия и больше не вернулся, даже ни разу не прислал проклятую открытку.