‒ И что это за урок, Дрю?

‒ Снимай, Себастиан. ‒ Она прижала большой палец к моим нижним зубам, чтобы удерживать мой рот открытым, а затем поместила пояс ее штанов для йоги между моими челюстями. ‒ Какой урок?

Я сжал его и потянул, а Дрю двигалась вверх, медленно проделывая путь из тугих лосин. Когда же она освободилась от них, то потянулась, расстегнула свой лифчик, сбрасывая его с плеч, а затем, слегка хихикнув, поместила его мне на голову, как если бы я решил надеть его вместо шляпы. Как тот чокнутый маленький синий засранец из диснеевского мультика. Ксавьер, кажется, любил его, что же это было? Про маленькое синее инопланетное создание и гавайскую девочку? Неважно. Как то так.

‒ Истерический, ‒ сказал я с каменным лицом.

‒ Я тоже так думаю, ‒ сказала она, все еще хихикая. ‒ Урок, мой милый, сильный, красивый Себастиан, ‒ она сделала паузу, чтобы толкнуться ко мне бедрами, побуждая меня схватить резинку ее трусиков зубами, что я и сделал, ‒ в том, чтобы никогда не дразнить меня, если ты не ждешь, что я отплачу тебе той же монетой, плюс мне просто интересно.

‒ Считай, уже научила, ‒ сказал я. Мне не нравилось быть связанным и беспомощным. Моя уязвимость оказалась на совершенно новом уровне, и я все еще переживал из за сцены с моими братьями.

‒ О, я так не думаю, ‒ вздохнула она. ‒ Пока нет. Отнюдь.

‒ Дрю... пожалуйста, развяжи меня.

‒ О, мой... уже умоляешь? ‒ она ухмыльнулась мне. ‒ Это будет весело.

Она извивалась передо мной, надо мной, дразня, потряхивая грудями перед моим лицом, а затем толкнулась своим естеством перед моим ртом, и снова отстранилась, медленно извиваясь, качнулась вверх, развела бедра в стороны. Она встала на колени, трусики сейчас находились чуть ниже ее бедер, развернулась, прижимаясь теперь попкой к моему лицу, и я взял ее трусики в зубы и потянул их ниже, обнажая эту красивую задницу. Она снова развернулась ко мне лицом, и рядом оказались несколько верхних дюймов ее сладкой киски, обнаженных для меня, и я украл поцелуй, пока она двигалась передо мной, побуждая завершить снятие трусиков. Когда же они снова оказались в моих зубах, она качнулась передо мной, прижав сладкую, изнывающую от желания киску к моему носу, я вздрогнул от легкого приступа боли, а она встала на кровать, нижнее белье болталось у ее коленей, и позволила трусикам упасть на мою грудь.

Она переступила через них, подцепила и снова села мне на грудь.

‒ Не перестаешь говорить какая сладкая у меня киска, ‒ сказала она, а в глазах снова плескалось озорство, ‒ докажи.

‒ Как? ‒ у меня была отличная идея, и я очень хотел доказать это.

Она подцепила трусики и понюхала их.

‒ Ты заставил меня завестись, Себастиан, ‒ она наклонилась ниже и прошептала, ‒ завестись так сильно, что я вся намокла и истекаю из за тебя. Ты сам сказал... я намокла.

‒ Черт, Дрю. Я чувствую твой запах прямо сейчас.

‒ Именно. Я чувствую, как по моей ноге течет, ‒ она поднесла свою киску ближе к моему лицу, и я высунул язык, предвкушая ее соки на нем, ‒ ты хочешь вылизать меня дочиста?

‒ Черт, да, Дрю. Я вылижу каждый сантиметр твоей сладкой киски.

‒ Покажи мне.

Она взялась за металлический поручень изголовья и подалась ко мне.

‒ Вылижи меня дочиста, Себастиан. Я знаю, ты этого хочешь.

‒ Твою мать, я так и сделаю, Дрю. Я люблю твою сладенькую, идеальную киску.

‒ Даже так? ‒ Я застыл, уставился на ее тело, и встретился с ней глазами, осознавая, что я только что сказал. Она сузила глаза. ‒ Ты любишь только мою киску? Как насчет всего остального?

‒ Я... ‒ не имел ни малейшего понятия, что я должен сказать. То, что я люблю ее киску было лишь фигурой речи, и я пока не был готов сказать эти присловутые три слова, ‒ я просто... ‒ Паника накрыла меня, потому что она ждала, а я не был готов, я так чертовски не был готов.