Первым провел пробную атаку Конан. Он качнул тело влево, изобразил секущий удар снизу вверх, заставив противника выставить нож для отражения, а сам крутанулся, замахиваясь, и обрушил руку, удлиненную клинком на незащищенное плечо Порка. И быть клинку вонзенным по рукоять в плечо брата Апреи, но Порк, неведомо как среагировав, отскочил в сторону, и разящее железо вспороло лишь воздух. Послышался одобрительный гул голосов джаданов.

Порк не стал медлить с ответом. Совершив кувырок, он разом оказался возле ног Конана, и попытался вогнать лезвие в ступню киммерийца. В последний миг варвар-северянин убрал ногу и направил нож в открытую спину брата Апреи. Однако опоздал Конан – Порк уже откатывался по песку. Быстро вскочив на ноги, брат Апреи снова оказался в боевой стойке. Правда, кончиком ножа Конан все-таки сумел задеть противника, оставив на его спине длинную, но неглубокую царапину. Джаданы загудели одобрительнее прежнего – схватка пошла всерьез, схватка оправдывала их ожидания. Гладиаторы показали, что биться они умеют и никто из них так просто не уступит, тем более не примется молить о пощаде. Джаданы предвкушали обилие ран, обилие крови и прочие приятные мгновения.

Тем временем поединщики сшиблись в обоюдной атаке. И вот нож в руке Конана, перехваченной за запястье сильной кистью Порка, дрожит возле переносицы брата Апреи. Нож Порка в свою очередь был остановлен ладонью киммерийца возле самого живота варвара. Вздувались жилы на руках и шее бойцов, пытающихся продавить защиту друг друга и вогнать сталь в плоть врага. При этом гладиаторы кружили по площадке, вороша ступнями песок. Пока никто не уступал, никто не позволял клинку противнику добраться до своей кожи.

– Пора? – Порк выдавил из себя вопрос хриплым от напряжения голосом.

– Пора, – отозвался Конан.

Подданные Изидо замерли в ожидании. Еще немного – так казалось джаданам – и кто-то из гладиаторов не выдержит, уступит натиску противника, появится первая кровь и тогда схватка перейдет в последнюю, самую захватывающую для зрителей полосу. Вот вроде бы начал брать верх черноволосый, вот под его натиском беловолосый пятится, заставляя джаданов расступаться…

Джаданы не знали, что уши им заложило не что иное, как боевой киммерийский клич. Под этот клич гладиаторы разомкнули свои, казавшиеся смертельными объятия, и метнулись в скопление воинов возле крыльца. Один джадан, получив ножом в грудь, скатился по ступеням и упал лицом в песок. Другой, не дотянув из-за пояса меч, рухнул под ноги шогуну. Шогун выхватить меч успел, но не успел пустить его в дело. Потому что его обхватили за шею сильные руки, а к горлу приставили острое ножевое лезвие. Из надреза на коже на сталь каплями натекала кровь.

– Не дергайся! Прирежу, как жертвенного барана! – закричал Конан, на миг позабыв, что понять его не могут. Зато джаданы могли понять Порка. Порк бросал в их желтые лица слова на их языке. Джаданы остановились, едва их вождь угодил в руки врага. Джаданы застыли в боевых стойках: мечи обнажены, заведены для удара, лица искажены злобой.

Конан знал, что сейчас говорит им Порк. Они обсудили его слова прошедшей ночью точно так же, как в деталях обговорили и схватку на ножах. Первая часть их плана удалась вполне: они заставили поверить джаданов в свою готовность биться насмерть, они усыпили их внимание и в молниеносной атаке добрались до шогуна Изидо.

А Порк сейчас объяснял подданным своего вождя, что того от гибели отделяет одно движение руки черноволосого и он это движение сделает, если кто-нибудь из людей Изидо сделает еще хотя бы шаг в их сторону. Нож полоснет по горлу шогуна и в том случае, если не будут выполнены их условия.