Его проворная проводница, приложив в форме рупора ладони ко рту, крикнула:
– Винченцо, Винченцо!
В одном месте, немного выше, чем они стояли, зашевелились густые кусты терновника, всюду росшего среди этих скал. Один из них, казалось, по волшебству отъехал в сторону, и в открывшемся взгляду проходе показалась худая, но жилистая фигура парня, чей взгляд, подобно дулу лупары в его руках, вопросительно уткнулся прямо в лоб Муравьева.
Пока тетка Винченцо что-то быстро говорила этому юноше, Михаил, открыто встретив его взгляд, размышлял: «Да, это глаза уже не мальчика, а мужчины, причем много повидавшего и много узнавшего в жизни. Оружие держит хотя и небрежно, но твердо. Чувствуется, что в любую секунду, не задумываясь, пустит его в ход, причем не промахнется. Сразу видно, что стрелять в человека ему не впервой. Ясно, что он не будет обузой в любой критической ситуации».
Увидев, что парень опустил лупару, Михаил широко улыбнулся и, не ожидая приглашения, стал подниматься к нему вверх по нагромождению камней.
Через несколько минут, с любопытством оглядывая в полумраке убранство небольшой пещеры, куда через отверстие проникал редкий рассеянный свет, Михаил подумал: «Не знаю, как тут зимой, но сейчас, в эту знойную погоду, лучшего места не найти».
В нише на возвышении были разостланы несколько овечьих шкур и шерстяных домотканых одеял. У изголовья висели пара ружей, подобных тому, что находилось в руках у Винченцо, и несколько набитых патронташей. У входа располагался сложенный из грубых камней очаг. Возле него разложены нехитрая кухонная утварь и скудный запас продуктов. Там Михаил оставил холщовую сумку, переданную ему отцом Сильвио.
Только поздним вечером, после ухода тетки Винченцо, между этими очень непохожими людьми, чьи разные судьбы на время сплелись в своей страшной похожести потерь, начала таять скованность первого (не считая встречи на гонках) знакомства. Они с трудом объяснялись на дикой смеси итальянского, французского и испанского языков, помогая себе красноречивыми жестами и мимикой.
Молодой Виттано, поведав гостю трагическую историю своей семьи и выслушав причины, что привели Михаила в его пещеру, порывисто протянул ему узкую жилистую руку. Винченцо был благодарен Михаилу за помощь на дороге, а единство цели связало их судьбы на этом острове в тугой узел. И у одного, и у другого на данный момент не было желания выше, чем желание отомстить за смерть близких. И это сблизило их сильнее и надежнее, чем множество других факторов, заставляющих одних людей почувствовать привязанность, любовь, преданность и доверие к другим, заставляющих испытать то чувство, которое называется одним сильным и красивым словом – дружба. Это чувство только начало зарождаться между ними, но они уже увидели, а скорее – почувствовали друг в друге характерные мужские черты, которые в недалеком будущем на северо-востоке Европы будут определять ценность человека одной емкой фразой: «Я бы пошел с ним в разведку».
Почти до самого утра они строили и отметали различные планы. И только после того как Михаил уточнил все подробности и детали, они улеглись спать. Им нужно было хорошенько отдохнуть. На следующую ночь у кого-то будут очень большие неприятности, если только этим определением можно назвать то, что они собирались сделать со своими врагами.
В темноте огромный дом, стоящий на утесе, выступающем в море, белел отгороженным со стороны суши высоким каменным забором. Вырисовываясь на фоне лунного неба со свитой звезд, он напоминал своими очертаниями старинную крепость. В застывшем ночном воздухе, приятно щекотавшем ноздри запахом эвкалиптовой свежести, исходившим от густых деревьев, росших невдалеке, раздавался глухой грохот волн. Они равномерно разбивались где-то очень глубоко внизу, за домом, о подножие этого утеса, с трудом достигая слуха. Лопатин и Блюм наблюдали за этим сооружением, спрятавшись на опушке эвкалиптовой рощи. |