– Хитришь, Белокурая Бестия, а я считал тебя человеком прямым, не способным на бесполезные увёртки, совершенно бесполезные в твоём положении. Хитрость – да, но не глупые отговорки. Они тебя не спасут, даже и не надейся.

– Могу поклясться чем угодно: я не знал, и по сию минуту не ведаю, что вам от меня нужно?

Диего Рамос переглянулся с телохранителем.

– Это мы хотим узнать: что тебе от нас нужно?

– Абсолютно ничего. Я сказал правду, можешь верить мне или нет, но это так.

– Не верю. Только вижу, говорить правду не хочешь. Себе на уме.

– Знаешь, Ягуар, после той пули в живот я едва выжил, лишился сына. Решил жить тихо, никого не трогая. Поклялся в этом Маргарет. – Детектив проглотил подкативший к горлу. – Довольствовался самым малым. Ты это знаешь. Так зачем, с какой стати мне нужны лишние неприятности? И без того постоянно лавировал, дабы избежать всего, что могло доставить неприятности. Говорю тебе об этом, глядя тебе в глаза, врать мне незачем.

Диего Рамос всерьёз задумался.

– Если верить тебе, то, выходит, мы зря взяли тебя в оборот, так?

– Совершенно верно. Только намекнули бы, и я галопом бы ускакал с вашей дороги.

– Ничего не понимаю! Ладно, давай попытаемся раскрутить дело с иного конца. Что ты можешь сказать о Ли Бахе?

– О боже, не может быть! – не удержал своего изумлённого возгласа Дик. – Неужели это всё из-за него? Если бы я знал!

– Ну, так что? Говори!

– Вот вам чистейшая правда, мне скрывать абсолютно нечего: его приревновала жена и обратилась ко мне, чтобы мы нашли, с кем он крутит любовь. Сама она ходить не может, пришлось приехать к ней, она дала мне аванс. Я и заняться этим не успел, узнал, что Ли Бах сбежал от супруги. Вести его розыски я не мог, ведь мы договаривались о другом. Так что, фактически, я вообще не вёл этого дела. Даже не видел в глаза этого ловеласа, только лишь мельком на фотографии в доме. Вот и всё.

– Всё ли? А что ты сделал с вещами Баха?

– Какими вещами? – недоумённо посмотрел на Диего Рамоса детектив. – Ничего не понимаю!

– Ты же ездил за ними! Забрал из ячейки автоматической камеры хранения вокзала. Ну!

– Ничего я не брал. Я и забыл, что побывал на вокзале по просьбе Этель Бах, очень уж настойчиво она просила-умоляла, но открыть ячейку не смог. Несколько раз пробовал. Так и ушёл ни с чем. Позвонил и сказал об этом Этель Бах. Наверное, она ошиблась с номером, когда переписывала его из записной книжки мужа.

Ягуар в упор уставился на Дика, играя желваками, но детектив смотрел прямо, глаз не отвёл.

– А мы знаем, что вещи из ячейки ты взял. Больше некому. Признавайся, Белокурая Бестия, мы всё равно добьёмся от тебя правды.

– Я ничего не утаил, мне просто нечего скрывать. Ничего не могу понять в этой истории, хоть убейте. Чем же вам насолил этот Ли Бах?

Диего Рамос немного посомневался, а потом решился:

– Теперь можно рассказать тебе всё. Эту сволочь мы позвали ремонтировать кондиционер. Вроде бы, приглядывали за подонком. Рядом стояла пишущая машинка. За пару часов до его прихода мы проводили своё деловое совещание, говорили об очень важном, и кое-что печатали на ней. Приняли, как мы считали, все необходимые меры предосторожности: воспользовались не компьютером – из его памяти можно выкрасть сведения! – а именно пишущей машинкой. Специально достали со склада, давно не пользовались. Копий не делали. Забыли только о ленте на ней. Он же каким-то образом это усёк и заграбастал ленту, а на её место поставил другую. В ящике лежала запасная. Снять же текст с ленты пишущей машинки – плёвое дело.