— Да, да, — пробормотал Мориарти, всматриваясь в танцующие на углях язычки пламени и пытаясь разглядеть в них знакомые лица.

Сэл повернулась, устраиваясь поудобнее и кладя ноги на обитую кожей скамеечку.

— Как бы мне хотелось, чтобы это поскорее закончилось, — вздохнула она, поглаживая себя по животу.

— Да. Мне тоже, — рассеянно согласился Мориарти, думая при этом вовсе не о приближающихся родах, а о своих делах.

Сэл слегка нахмурилась, отчего вокруг глаз тут же проступили гусиные лапки, поджала губы, потом улыбнулась и вернулась к прерванному занятию: подведению бухгалтерских итогов за неделю. На этот раз оба ее заведения сработали с большой прибылью, так что Мориарти мог быть доволен. Да, ее девочки трудились вовсю. Денно и нощно. На мгновение ее отвлек шорох карт.

Руки Профессора двигались как будто сами собой, и карты послушно перестраивались, меняли масть, складывались в нужные сочетания. Мысли его, однако, были далеки от пятидесяти двух разрисованных картонок. В какой-то момент над пышущими жаром углями промелькнуло гримасничающее, обезображенное болью лицо Зегорбе.

Чуть раньше, прежде чем прийти в гостиную, он достал из ящика стола книжечку в кожаном переплете и перечеркнул по диагонали посвященные испанцу странички. Вот и еще один счет закрыт. Остался последний. Воистину, месть слаще меда, размышлял Мориарти, глядя в огонь. Ничто не доставляло ему такого удовольствия, как разработка и осуществление планов мщения. До сих пор удавалось все: Шлайфштайна — соблазнить кражей драгоценностей; Гризомбра — поймать с фальшивой «Моной Лизой»; докучливого шотландца, Кроу, — вовлечь в ловушку адюльтера и довести едва ли не до безумия; Санционаре — взять на крючок, сыграв на его похоти и жадности. И даже смерть Зегорбе принесла дивиденды, послужив предупреждением и став уроком для остальных.

Остался только Холмс, но и для него план был уже готов.

А после Холмса все можно будет начинать сначала.

Мориарти уже ощущал свою власть. Все крупные преступления в Европе — ограбления, кражи, мошеннические аферы — будут осуществляться только при его поддержке и с его одобрения. Он распространит свой контроль повсюду, без его ведома вор не запустит руку в чужой карман, шлюха не раздвинет ноги, взломщик не подберется к сейфу.

Все будет поставлено так, как уже поставлено в Лондоне. Но прежде — Шерлок Холмс. Пламя всколыхнулось, разбросав искры, которые на фоне закопченного дымохода напоминали красные звезды в черной бездне неба. Чем больше размышлял Мориарти о низвержении Шерлока Холмса, тем заметнее двигалась из стороны в сторону голова на вытянутой по-змеиному шее.

Четырьмя днями ранее по извилистым мощеным улочкам старого квартала Анси шли двое мужчин. Тихий, приятный городок уютно раскинулся возле спокойного озера, у подножия Савойских гор. Неспешно, словно прогуливаясь, пара проследовала к пансиону «Дюлонь», находившемуся в дальнем конце городка, там, где дорога поворачивает к деревне Ментон-Сен-Бернар.

Сам пансион представлял собой розовое здание с аккуратными ставнями и широкими пустыми балконами — сезон в Анси еще не начался.

Казавшиеся со стороны беззаботными гостями, эти двое рассчитали все так, чтобы подойти к пансиону около пяти, — они хорошо знали, что именно в это время нужная им женщина собирается на вечернюю прогулку.

— Думаю, лучше всего взять ее именно тогда, — предложил Боб Шишка, когда они получили от Профессора телеграмму. Эмбер согласился. Впрочем, предложи Боб Шишка что-то другое, он тоже не стал бы возражать, поскольку до смерти устал от скучной, однообразной игры, разыгрываемой в незнакомом, сонном французском городке.

Привыкшие к бурной, опасной жизни в Лондоне, эти двое так и не смогли войти в роль тайных нянек для женщины, ведущей унылое существование в скромном маленьком пансионе.